Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
если центральные власти распределяют ресурсы и рынки сбыта и если каждая инициатива должна получать одобрение сверху.
После всех аргументов, прозвучавших на страницах этой книги, вряд ли надо специально доказывать, что мы не решим проблемы, обязав международное правительство решать «только» экономические вопросы. Убеждение, что это может стать практическим выходом, основано на иллюзорном представлении, что планирование – чисто техническая задача, которую можно решать объективно усилиями группы специалистов, оставляя все действительно жизненные вопросы на усмотрение политиков. Но любой международный экономический орган, не подчиненный никакой политической власти, даже если его деятельность будет строго ограничена решением определенного круга вопросов, сможет легко превратиться в орган безответственной тирании, обладающий неограниченной властью. Полный контроль предложения даже в какой-нибудь одной области (например, в воздушном транспорте) дает по сути дела неограниченные возможности. И поскольку практически все что угодно можно представить как «техническую необходимость», недоступную пониманию неспециалиста, или обосновать гуманистическими соображениями, ссылаясь на ущемленные интересы какой-нибудь социальной группы (что, может быть, даже недалеко от истины), то контролировать эту власть оказывается невозможно. Проекты объединения мировых ресурсов под эгидой специального органа, вызывающие ныне одобрение в самых неожиданных кругах, т. е. создания системы всемирных монополий, признаваемых правительствами всех стран, но ни одному из них не подчиненных, грозят привести к появлению зловещей мафии, занимающейся крупномасштабным рэкетом, даже если люди, непосредственно ее возглавляющие, будут честно блюсти вверенные им общественные интересы.
Если серьезно задуматься над последствиями невинных на первый взгляд предложений, которые многие считают основой будущего экономического уклада, таких как сознательный контроль за распределением сырья, можно увидеть, какие нас подстерегают сегодня политические и нравственные опасности. Тот, кто контролирует поставки основных видов сырья – бензина, леса, каучука, олова и т. д., будет фактически распоряжаться судьбой целых отраслей промышленности и целых стран. Регулируя размеры сырьевых поставок и цены, он будет решать, сможет ли та или иная страна открыть какое-нибудь производство. «Защищая» интересы определенной группы, которую он считает вверенной его попечению, поддерживая на определенном уровне ее благосостояние, он будет в то же время лишать многих людей, находящихся в гораздо худшем положении, единственного, может быть, шанса его поправить. И если таким образом будут поставлены под контроль все основные виды сырья, не будет ни одного производства, которое смогут открыть жители любой страны, не заручившись согласием контролера. Никакой план промышленного переустройства не будет гарантирован от неожиданного «вето». То же самое относится и к международным соглашениям о рынках сбыта и в еще большей степени – к контролю капиталовложений и разработке природных ресурсов.
Удивительно наблюдать, как люди, изображающие из себя закоренелых прагматиков, не упускающие ни одной возможности посмеяться над «утопизмом» тех, кто верит в перспективы политического упорядочения международных отношений, в то же самое время усматривают практический смысл в гораздо более тесных и безответственных отношениях между нациями, на которых основана идея международного планирования. И они убеждены, что если наделить международное правительство невиданной доселе властью, не сдерживаемой, как мы видели, даже принципами правозаконности, то власть эта будет использоваться таким альтруистическим и справедливым образом, что все ей с готовностью подчинятся. Между тем очевидно, что страны, может быть, и соблюдали бы формальные правила в отношениях друг с другом, если бы сумели об этих правилах договориться, но они никогда не станут подчиняться решениям международной планирующей инстанции. Иначе говоря, они готовы играть по правилам, но ни за что не согласятся на такую систему, при которой значимость их потребностей будет определяться большинством голосов. Если даже под гипнозом этих иллюзорных идей народы вначале и согласятся наделить такой властью международное правительство, то очень скоро они обнаружат, что делегировали этому органу вовсе не разработку технических вопросов, а власть решать свою судьбу.
Впрочем, наши «реалисты» не так уж непрактичны и поддерживают эти идеи не без задней мысли: великие державы, несогласные подчиняться никакой высшей власти, могут тем не менее использовать ее, чтобы навязывать свою волю малым нациям в какой-нибудь области, где они надеются завоевать гегемонию. И в этом уже чувствуется настоящий реализм, ибо за всем камуфляжем «международного» планирования скрывается на самом деле ситуация, которая вообще является единственно возможной: все «международное» планирование будет осуществлять одна держава. Этот обман, однако, не меняет того факта, что зависимость небольших стран от внешнего давления будет неизмеримо большей, чем если бы они сохраняли в какой-то форме свой политический суверенитет.
Примечательно, что самые горячие сторонники централизованного экономического «нового порядка» в Европе демонстрируют, как и их предшественники – немцы, а в Англии – фабианцы, полное пренебрежение к правам личности и к правам малых народов. Взгляды профессора Карра, который в этой области является даже более последовательным тоталитаристом, чем во внешнеполитических вопросах, вынудили одного из его коллег обратиться к нему с вопросом: «Если нацистский подход к малым суверенным государствам действительно станет общепринятым, за что же тогда мы воюем?»[106]. Те, кто отметил, какую тревогу проявили наши союзники, не принадлежащие к числу сверхдержав, в связи с недавними высказываниями по этому поводу, опубликованными в таких различных газетах, как Times и New Statesman[107], знают, что уже сейчас такой подход вызывает возмущение у наших ближайших друзей. Как же легко будет растерять запас доброй воли, накопленной во время войны, если мы будем ему следовать!
Те, кто с такой легкостью готов пренебрегать правами малых стран, правы, быть может, только в одном: мы не можем рассчитывать на длительный мир после окончания этой войны, если государства – не важно, большие или маленькие – вновь обретут полный экономический суверенитет. Это не означает, что должно быть создано новое сверхгосударство, наделенное правами, которые мы не научились как следует использовать на национальном уровне, или что каким-то международным властям надо предоставить возможность указывать отдельным нациям, как им использовать свои ресурсы. Речь идет о том, что в послевоенном мире нужна сила, которая предотвращала бы действия отдельных государств, наносящие прямой ущерб их соседям, – какая-то система правил, определяющих, что может делать государство, и орган, контролирующий исполнение этих правил. Власть, которой будет обладать этот орган, станет главным образом запретительной. Прежде всего он должен будет говорить «нет» любым проявлениям рестрикционной политики.
Неверно полагать, как это теперь делают многие, что нам нужна международная экономическая власть при сохранении политического суверенитета отдельных государств. Дело обстоит как раз противоположным образом. Что нам действительно нужно и чего мы можем надеяться достичь – это не экономическая власть в руках какого-то безответственного международного органа, а, наоборот, высшая политическая власть, способная контролировать экономические интересы, а в случае конфликта между ними
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
