пары раз, когда Егор ездил с друзьями в клуб.
Признаться, я хотела бы пойти с ним, но понимала, что нам нужно проводить время и порознь, чтобы не надоесть друг другу. Это нормально – отдыхать от любви, иначе можно точно залюбить друг друга до смерти. Хотите скажу, что я нисколечко не волновалась и не ревновала моего Егора? А не будет этого!
В остальные же дни я забывала обо всем. Добровольно теряла голову и проваливалась в астрал. Кажется, бабочки поселились не только в моем животе. Они были везде и всюду, заставляя меня порхать вместе с ними. Мой мир больше не был черно-белым, он переливался всеми цветами радуги.
Почему же всё пролетает так быстро? Так стремительно? Хочется нажать на огромную красную кнопку «стоп», чтобы немного замедлить планету, зависнуть в мгновении вместе с ним, но мы летим всё выше и выше, без всякой страховки. На крыльях любви.
Да только… я, как и любая девочка, мечтала услышать от своего парня заветные три слова, которые окончательно отогрели бы моё сердце.
«Хочу тебя», «Как мне хорошо с тобой», «Я тебя обожаю, Ляля» и прочее, прочее, прочее…
Но где же самое главное признание? Наверное, я слишком тороплю события. Надо подождать. Сколько мы вместе? Всего ничего, а, кажется, целую жизнь.
— Ляль, — Егор целует меня в губы, паркуясь у парадного входа возле моей работы. — Я тут подумал, надо бы нам успеть шашлы за городом пожарить, пока отец не вернулся. Ты как в выходные?
— А мы хотели с Акси погулять. Как я ее теперь одну оставлю? — тяну задумчиво, поднимаю голову. — Ты же говорил, что у тебя дела.
— Да порешал всё. И за подругу не переживай, просто бери ее с собой.
— Если только там не будет Баринова и его новой пассии.
— Не будет, — кивает Егор.
— А если я откажусь? — усмехаюсь, кокетливо наматывая длинный локон на палец.
Вместо ответа Егор набрасывается на меня, жарко и страстно целуя. И я поддаюсь ему навстречу, погружаясь в океан этого поцелуя без акваланга. Ныряю на самое дно! Егор перемещается на мою шею, обдавая ухо рванным дыханиям. Молчу про его руки, которые решили расплавить меня в своей наглой ласке. Мурашки по коже – летят!
В итоге волосы растрепаны, блеск смазался, юбка сбилась, ноги и руки дрожат, а мозги окончательно превратились в кисель.
— Сама напросилась, — прорычал Егор, прикусывая за мочку уха, а потом лизнул ее языком, разбив меня на щепки окончательно.
— Обнаглели вы совсем, Егор Батькович.
— Игоревич, — поправляет меня. — Беги, пока я не сожрал тебя снова.
Игоревич…
В моей голове что-то щелкает, мозг начинает генерировать что-то откровенно невозможное. Но Егор упоминал как-то, что его отец адвокат и эта мысль теперь не дает мне покоя.
— А где твой папа, кстати? — закидываю я удочку.
— В отпуск улетел, — пожимает в ответ плечами, — на Мальдивы.
Курлык!
Да ведь моя мама улетела со своим Игорем тоже на Мальдивы. А что, если… маловероятно, конечно, но я должна убедиться, потому что совпадений вдруг оказалось подозрительно много. Даже чересчур.
Егор целует меня на прощание и подталкивает к двери.
— Давай. Заеду за вами вечером, конфетка.
— До вечера, — расплываюсь в улыбке и выбираюсь из машины.
Напоследок посылаю своему парню воздушный поцелуй и провожаю взглядом его гробовозку. А потом достаю телефон и открываю новую вкладку в браузере, чтобы набрать один короткий запрос – «Адвокат Игорь Сечин».
Пара секунд и вот я уже выпадаю в нерастворимый осадок.
Так вот, где я еще видела этого мужчину. В тот самый раз, у Егора дома!
Приплыли!
Глава 47 - Две пули
Аксинья
Я знаю, что нельзя этого делать, но делаю. Снимаю блокировку с телефона, открываю социальную сеть и ввожу в поисковой строке имя.
Максим Баринов.
Его страница выпадает первой в списке. Кликаю на нее и тут же зависаю на аватаре, уже даже не обращая внимания на то, как истерично начинает биться сердце при виде этого мерзавца. Плевать на него, да! Но я, вопреки всему, продолжаю смотреть на черно-белое фото. На нём парень фотографирует себя в зеркале — в одних трусах от Тома Форда и с самоуверенной улыбкой на скуластом лице.
Он не смазлив, как его лучший друг, в которого по уши втрескалась Ляля. О, нет. Но в этом парне было что-то такое, что заставляло меня снова и снова глядеть на него. Что-то порочное и тёмное. То, от чего я уже не могла по доброй воле отказаться.
Провожу подушечками пальцев по татуировкам на груди, по кубикам пресса и тоненькой дорожке волос, скрывающейся за резинкой нижнего белья, и сглатываю, открывая рот и часто-часто дыша, прибитая волной воспоминаний. В них я точно так же, как и сейчас, разглядывала и трогала этого мажора, но только наяву. Он нависал надо мной на заднем сидении своего крутого спорткара, смотря на меня невменяемым от возбуждения взглядом.
А я лежала перед ним без трусов и с разведенными в сторону ногами, еле соображающая от пережитого только что оргазма.
Он подарил мне его своими грешными губами. И языком. И...
Так, стоп, Бронштейн! Просто остановись, черт тебя дери!
Отшвырнула от себя телефон и свернулась на кровати в позе эмбриона, чувствуя, как все мое тело ожило и натянулось, возбужденное яркими картинками прошлого. А в голове продолжал звучать его чуть хрипловатый, низкий голос:
«Я, по ходу, двинулся на тебе, Ася... капитально так... но мне это нравится...»
— Прочь из моей головы! — взвилась я и закричала, стуча себе ладонями по вискам.
И как раз в этот момент в комнату ко мне ввалилась запыхавшаяся, и перманентно улыбающаяся в последнее время Зарецкая.
— Что? — обиженно скуксилась подруга, и я тут же привалилась к стенке, устало взирая на Лялю.
В последнее время мне было все труднее и труднее общаться с ней. Причина? Ясна, как белый день — я ей завидовала. И с каждой минутой эта изначально белая зависть окрашивалась в серые тона.
И я ненавидела себя за это!
— Прости, подруга. Ты тут совершенно ни при чем. Просто я тут вела предметные разговоры сама с собой.
— И как?
— Как видишь — не очень, — прикрыла веки и тут же, как по заказу, перед глазами встало
