нашего класса в колледже – умного, красивого и спортивного парня – забрали в армию. Он стал лейтенантом и, как я узнал гораздо позже, погиб в бою через несколько месяцев после высадки во Вьетнаме.
Вьетнамская война кардинально повлияла на отношение американских военных к психиатрии. Она оказалась еще ужаснее предыдущих: напалм обрушивался с небес и сжигал все вокруг; дети получали смертельные ожоги; такие знакомые предметы, как ручные тележки и коробки конфет, превращались в самодельные взрывные устройства, пленных американских солдат пытали годами. Война во Вьетнаме нанесла психике солдат гораздо больший ущерб, чем Вторая мировая. Почему? Есть две основные версии.
Согласно первой, по характеру представители величайшего поколения были сильнее, чем беби-бумеры, воевавшие во Вьетнаме. Совершеннолетие первых пришлось на годы Великой депрессии, когда парней учили «не ныть» и «держаться», скрывая душевную боль. Но есть и другая точка зрения, которая лично мне кажется более правдоподобной: психика солдат во Второй мировой войне пострадала не меньше, чем во Вьетнаме, просто в то время общество было не готово признать наличие проблемы. Победу над Гитлером праздновали всей страной. Солдат, вернувшихся на родину, встречали как настоящих героев. А они старались не обращать внимания на свои проблемы, потому что эмоциональная неполноценность не соответствовала всеобщему представлению о доблести.
А указывать на эти самые проблемы никто не решался, потому что все боялись обвинений в непатриотизме. Несмотря на это, в фильмах той эпохи можно увидеть персонажей с признаками боевой психической травмы.
Фильм «Лучшие годы нашей жизни», снятый в 1946 году и получивший премию «Оскар», рассказывал о трудностях социальной адаптации, с которыми столкнулись трое военнослужащих. У каждого из них проявляются симптомы посттравматического стрессового расстройства.
Фреда уволили с работы после того, как он вышел из себя и ударил покупателя. У Эла рушится семейная жизнь: первую же ночь после возвращения из Вьетнама он проводит с выпивкой в баре, а не с женой и детьми дома. Проблема психологических последствий Второй мировой войны поднимается также в малоизвестном документальном фильме «Да будет свет» Джона Хьюстона (режиссера «Африканской королевы»), который озвучил его отец Уолтер Хьюстон. В фильме говорится о жизни семидесяти пяти американцев, проходящих психологическую реабилитацию после возвращения с поля боя. «У двадцати процентов наших солдат, пострадавших на войне, наблюдались психоневротические симптомы, – говорит закадровый голос. – Их одолевало ощущение надвигающейся катастрофы, безнадежности, страха и одиночества». «Да будет свет» вышел в 1946 году, но армия вдруг запретила его распространение, потому что авторы якобы вторглись в личную жизнь солдат. На самом же деле военные боялись, что фильм может отбить у призывников желание служить.
Увеличение количества случаев боевых психических травм во Вьетнаме по сравнению со Второй мировой войной объясняют также неоднозначными мотивами военачальников. Когда США пострадали от внезапного нападения на Пёрл-Харбор, а жизням американцев угрожал маньяк, решивший устроить геноцид ради мирового господства, солдаты вступали в бой, четко понимая, какая у них цель и кто их враг. Тогда добро было легко отличить от зла.
Вьетконг же никогда не угрожал США. Они были идеологическими противниками, которые просто защищали свою, отличную от американской систему управления крошечной обедневшей нацией. Поводы для войны, озвученные правительством, были непонятными и неубедительными. Жители Южного Вьетнама, наши союзники, выглядели и разговаривали точно так же, как жители Северного Вьетнама, наши враги. Американские солдаты сражались за какие-то абстрактные политические принципы в далеких и жарких джунглях, полных смертоносных ловушек и лабиринтов, против врагов, которых зачастую невозможно было отличить от союзников. И вся эта неоднозначная мотивация усиливала у бойцов чувство вины.
Куда легче простить себе убийство нацистского штурмовика, вторгшегося во Францию, чем убийство вьетнамского фермера, чье единственное преступление – поддержка коммунизма.
Разница в отношении Америки к двум войнам заметна по контрасту между памятниками. Мемориал Второй мировой войны выполнен в античном стиле: фонтаны, колонны и барельефы с изображением солдат, которые приносят присягу, сражаются на поле боя и хоронят товарищей. Войне во Вьетнаме посвящено два памятника. Первый – черная каменная стена, которую придумала Майя Лин. На стене выбиты имена 58 209 погибших бойцов. Это образ зияющей раны, которую оставила на земле война. Напротив стены – бронзовые статуи трех солдат.
Что примечательно, памятник не изображает никакого знакового события типа водружения американского флага над Иводзимой. Все три бойца просто стоят и отрешенно смотрят вдаль. Это тот самый «взгляд на две тысячи ярдов» – классический признак боевой травмы (данное выражение появилось благодаря написанной в 1944 году картине «Взгляд на две тысячи ярдов», на которой изображен американский морской пехотинец, сражающийся в Тихом океане). Вместо того чтобы прославлять героизм и национализм, статуи увековечили ужасные психотравмы солдат, а стена – психотравму всей страны.
Монумент «Три солдата» работы Фредерика Харта, расположенный в Вашингтоне, округ Колумбия (фотография из альбома «Америка» Кэрол М. Хайсмит, отдел эстампов и фотографий Библиотеки Конгресса США)
Несмотря на очевидный прогресс в лечении боевого истощения в ходе Второй мировой войны, ко времени войны во Вьетнаме понимание психотравмы не улучшилось. Знали о ней так же мало, как и о шизофрении во времена распространения термина «шизофреногенная мать». И хотя методы лечения, основанные на психоанализе, действительно помогали одним солдатам, состояние других, казалось, только ухудшалось. Оглядываясь в прошлое, поражаешься, что так мало было сделано для расширения медицинских знаний о психотравме в период между Первой мировой войной и войной во Вьетнаме, когда медицине в армии удалось достичь значительных успехов. Более 80 процентов раненых во время Первой мировой войны скончались. Более 80 процентов раненых во время недавних войн в Ираке и Афганистане выжили благодаря впечатляющему прогрессу в хирургии и фармацевтике. Поскольку посттравматическое стрессовое расстройство было широко распространено, но недостаточно изучено, именно оно стало главным заболеванием солдат в двадцать первом веке.
Рэп-сессии
Вернувшись домой из Вьетнама, эмоционально травмированные солдаты столкнулись с враждебным отношением и почти полным отсутствием медицинских знаний об их заболевании. Тем не менее брошенные и презираемые ветераны нашли своего заступника.
Хаим Шатан, психоаналитик из Польши, переехал в Нью-Йорк в 1949 году и начал частную практику. Он был пацифистом. В 1967 году Шатан посетил антивоенный митинг и познакомился там с Робертом Джеем Лифтоном – психиатром из Йельского университета, который разделял его взгляды. Было у них и еще кое-что общее – интерес к психологическим последствиям войны.
Лифтон много лет изучал природу психотравмы у жителей Хиросимы (и потом выпустил книгу «Смерть в жизни: Выжившие в Хиросиме» [Death in Life: Survivors of Hiroshima]). В конце 1960-х годов его познакомили с ветераном, который присутствовал при резне во вьетнамской общине Милай, когда американские военные убили сотни
