Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
под песню «Вставай, страна огромная», в сорок первом году у военкоматов выстраивались очереди из желающих отправиться на фронт. Вот, казалось бы, лирическая песня «Тёмная ночь» Бернеса напоминала, что за спиной у бойца – жена и ребёнок, которых нужно защитить. «Вставай, проклятьем заклеймённый» в начале века побуждала голодные народные массы на бой с теми, кого они считали угнетателями. А вообще, в любой песне можно найти подтекст. Если не политический, то общественный и экономический.
– В любой? – прищурилась Ева. – Уверен?
– Конечно, – с иронией смотрю на девушку. – Иначе бы не говорил.
– Хорошо! – Глаза блондинки загораются азартом. – А какой подтекст в песнях Аллы Пугачёвой, например?
– Приведи любую из них, и я тебе популярно объясню, на пальцах, – снисходительно улыбнулся я.
– Пожалуйста, «Делу – время, потехе – час». Пугачёва её на «Песне-85» исполнила. – Девчонка победно смотрит на меня.
– Это вообще просто, – ухмыляюсь. – Антисоциальные элементы пляшут, мешая добропорядочному советскому человеку отдыхать после напряжённого рабочего дня. Включают свою долбаную музыку, не дают спать. А женщина строго им рассказывает, что у настоящих советских людей нет времени на ночные пляски. Им нужно строить коммунизм. И вообще, выражение «Делу – время, потехе – час» звучит рефреном через всю песню. Это основной посыл, зашифрованный в этом шлягере. Расстроенная мадам, которой вставать в полседьмого утра, взывает к нашим правителям: «Эй, вы, там, наверху, вы что, совсем ку-ку». Ой, извини, куку – это не отсюда. В общем, обещает, если эти уроды будут продолжать нарушать отдых советского человека, прийти к ним. Какие уж тут развлечения у молодёжи, когда злобное лохматое рыжее чудовище, которому не дали поспать, будет трясти костями и кривляться под музыку вместе с ними. Тут хочешь, не хочешь, придётся выключать магнитофон и в темпе сбегать из квартиры.
Водитель ржёт и показывает мне большой палец.
– Хорошо, – в глазах девушки сверкают весёлые искорки, – а «Я не могу иначе» Толкуновой? Что ты об этой песне скажешь?
– О, это настоящая пропагандистская песня о советских женщинах, – начинаю дурачиться я. – Если мужик, не дай Бог, заболеет, она гарантированно придёт к нему. Нет, не старуха с косой и не лихо одноглазое, а простая любящая женщина с милой, бросающей в дрожь, улыбкой. И пофиг, что ты её лет сто не видел, забыл, как она выглядит, и мечтаешь, чтобы тебя оставили в покое. Она все равно придёт, поставит клизму, накормит силком манной кашей и усадит на горшок, даже если тебе не хочется по-большому. В общем, будет издеваться изощрённо и пользоваться беспомощным состоянием мужика. И заметь, пока он здоров, он этой бабе и даром не нужен. Об этом же в песне прямо поётся: придёт она только тогда, когда мужик заболеет, чтобы оторваться на полную катушку. Сердце у неё не камень, поэтому мадам будет получать искреннее наслаждение, залечивая больного по полной программе. А эти строки «боль разведу руками» меня вообще в ужас ввергают. Боюсь себе представить, как это будет выглядеть на практике. Короче, такая милая агитка о советских женщинах, мол, на Западе такого точно не будет. В богопротивных США к тебе примчатся, если заболел, только для того, чтобы всучить в холодеющие руки лист бумаги с ручкой и попросить расписаться в завещании.
– Дурак. – Ева шутливо пихается локтем. – Ты так любую песню охаять можешь.
– Ага, – соглашаюсь я. – О том и речь. Ладно, не обращай внимания. Это я в шутку. На самом деле, песни классные и никакого особого подтекста в них нет. Просто захотел тебя немного развлечь.
А мы уже тем временем подъехали к Филёвскому парку. Машина останавливается у обочины, недалеко от раскинувших зелёные ветки деревьев.
– Пойдём, здесь надо немного пройтись пешком, – открываю дверку, выпрыгиваю наружу и помогаю девушке, прижимающей к груди букет, выбраться из автомобиля.
– Здесь буквально пять-семь минут ходьбы, и мы на месте, – информирую озирающуюся по сторонам подругу.
– Я с десяти вечера буду здесь, как договорились, – напомнил Антон.
– Отлично. Мы где-то в это время примерно уже подойдём.
Идём с Евой по парку. Девушка сама берёт меня под руку. Через пять минут показывается забор причала и наш теплоходик М-283. По палубе расхаживает довольный Сергеевич в тельняшке и фуражке, с большой дымящейся трубкой в зубах.
Увидев нас, он поворачивается к мельтешащему сзади Виталику и что-то тихо говорит. Матрос перекидывает на причал деревянный трап с поперечными рейками.
– Это что, нас ждут? – тихо спрашивает Ева. Она уже устала удивляться.
– Нас, – киваю я.
Подаю девушке руку, помогая взобраться на трап. Ева неуверенно делает первый шаг. На той стороне Сергеевич ловко перехватывает подругу, помогая ей перейти на корабль. А потом по трапу на палубу взбегаю я. Обмениваюсь с капитаном и матросом рукопожатиями и отвожу девушку на верхнюю палубу.
– Отдать концы, – командует Сергеевич.
Виталик быстро слетает по трапу на причал, сбрасывает швартовочные канаты и забегает обратно на палубу. «М-283» отходит от берега. Мы стоим на верхней площадке «Москвича», наблюдая за отплытием.
– Классно. – Девушка опять вдыхает аромат цветов и поворачивается ко мне. – У меня такое впечатление, что я сказку читаю. Помнишь, когда Золушка превращается в принцессу. Так не бывает.
– Бывает ещё и не так, – улыбнулся я. – Из меня Золушка – никакая. А вот ты – настоящая принцесса, как в сказках.
Глава 22
Теплоход гордо рассекает водную гладь, расходящуюся небольшими волнами. Ева заворожённо рассматривает вечернюю Москву. В зданиях начинают загораться жёлтым светом тёмные провалы окон. Зажигаются фонари, разгоняя вечернюю мглу и подсвечивая льющимися золотистыми лучами серую мостовую и здания рядом.
– Очень красиво, – признаётся девушка. – Что-то завораживающее есть в виде вечерней Москвы, если смотреть на набережную с палубы корабля.
– Согласен, – кивнул я. – Москва – древний город, поражающий своей красотой. Здесь созданы уникальные шедевры архитектуры. Величественные храмы от древних зодчих причудливо переплетаются с монументальными сталинскими высотками. Но вместе с тем, это город контрастов, необыкновенно прекрасный, родной, но и невероятно зловещий.
– А почему зловещий? – любопытствует девушка.
– Потому что каждый камень в центре столицы щедро полит человеческой кровью, пропитан людскими трагедиями и мученическими смертями, – вздохнул я. – В 1353 году страшная эпидемия чумы забрала тысячи жизней, не пощадив даже князя Симеона с сыновьями. В 1382 Москву обманом захватил монгольский хан Тохтамыш, разграбил и сжег её. На протяжении всей нашей истории город десятки раз горел и снова отстраивался, грабился бунтовщиками и захватчиками, был центром борьбы за власть на Руси, а потом и в СССР. Здесь плелись заговоры бояр, травили ядом государей и их детей, вспыхивали
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
