Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Слегка покрасневшая Лена предпочла не уточнять, каким именно.
– На камере было видно, мужчина или женщина? – спросила она. – То есть это могла быть Шура?
– Довольно высокий человек в бесформенной толстовке с капюшоном. Лица было не разглядеть. След от обуви не очень большой, максимум сорок второго размера, но это может быть и камуфляж. Твоя Шура, как я успел разглядеть, довольно высокого роста.
– Да, они с Саней оба высокие. Словно, и правда, брат с сестрой. Высокие и худощавые.
– С Саней?
Пришлось рассказывать ему историю брата и сестры Персиянцевых.
– Ясно, то есть нашим потенциальным убийцей мог быть и этот самый Саня, – вздохнул Дмитрий, – круг подозреваемых ширится. Но я уверен, что Женька с этим разберется.
– Еще надо проверить Костю, – помедлив, сказала Лена. – Это мой бывший муж Константин Куликов. В то утро, когда с Даней приключилась беда, он спешно уехал из дома, оставив Митьку одного, а когда вернулся, то был весь в крови. Митька ужасно испугался и попросил, чтобы я срочно его забрала от отца.
Дмитрий немного подумал.
– Нет, твой бывший муж не укладывается в схему, – наконец, сказал он, – скорее всего, случившееся с ним имеет какое-то простое объяснение.
– И как это проверить?
Он с некоторым сожалением посмотрел на нее.
– Лена, лучший способ что-то узнать – это спросить. Люди совершенно напрасно накручивают так много сложностей вокруг такой примитивной в общем-то вещи, как коммуникация. Позвони и спроси, почему твой Куликов был весь в крови.
– Он ответит, что это не мое дело.
– А ты будь настойчивее, – Макаров вдруг улыбнулся. – Поверь, ты умеешь быть крайне убедительной, и металлические нотки в твоем голосе заставляют отвечать на все вопросы, даже неудобные. Попробуй попрактиковать это на муже. Бывшем.
Он был прав. Как всегда прав. К правоте Дмитрия Михайловича Макарова Лена уже начала привыкать. Как бы так сделать, чтобы он снова ее поцеловал? Господи, и о чем она только думает! Рядом бродит убийца, а она мечтает о поцелуях владельца фирмы «Турмалин». Наверно, она падшая женщина. Как ни странно, собственное несовершенство Лену сейчас совершенно не смущало. Ну, падшая, подумаешь!
– Я боюсь, – сказала она, хотя в этот момент совершенно ничего не боялась.
Это было слово-пароль, запускающее нужный ей спусковой механизм. Рассчитала она правильно, потому что в ответ на ее жалобные слова Макаров снова сделал шаг вперед, обнял ее и поцеловал в краешек губ. Не страстно, к сожалению, но лучше так, чем ничего.
– Не бойся, – сказал он и снова поцеловал Лену, – звони. Будет на одну тайну меньше.
На экране телефона высвечивались непринятые звонки от Шуры. Их было двадцать четыре.
– Может, перезвонить? – спросила Лена у Дмитрия, показав ему телефон.
– Не надо. Если она виновата, то пусть пока побудет в неведении, что все это значит. Почему я похитил тебя у нее из-под носа, почему ты не отвечаешь и куда девался Митя.
– А если невиновата? Тогда из-за всего перечисленного она с ума сходит.
– Тогда ты потом все ей объяснишь. Как и она объяснит тебе, откуда в ее компьютере досье на всех нас. Сейчас тебе все равно нечего ей сказать, так что потерпи немного и звони мужу. Бывшему.
Разговор с Костей не занял и трех минут. Куликов сначала был рассержен, что Лена оторвала его от работы, потом изумился, услышав ее вопрос, рассердился и действительно заявил, что это не ее дело, но Лена включила специальный «рабочий голос», которым она говорила с нерадивыми исполнителями, добавила того самого металла, о котором упоминал Макаров, и все получилось.
– Слушай, ты мертвого достанешь, – устало сказал Костя. – Я уехал, не дождавшись Митьку, потому что мне позвонила Оксана. Это моя девушка, мы собираемся пожениться, она ждет ребенка, и ей стало плохо от жары. Я испугался и поехал к ней, отвез в больницу, подождал, пока ее осмотрят, а когда стало понятно, что угрозы нет, вернул домой и немного побыл с ней, чтобы она успокоилась. Я не мог поехать к подруге с Митькой, и не поехать к ней – тоже. И тебя это, правда, совершенно не касается. Ты от меня ушла, и моя личная жизнь не имеет к тебе никакого отношения.
– Мне нет дела до твоей личной жизни, – заверила его Лена. – Но почему, когда ты вернулся, ты был весь в крови? Это что, была ее кровь?
– Ты дура, да? – заорал Костя. – Типун тебе на твой поганый язык! Я же сказал, что с Оксаной и с ребенком все хорошо. А в крови я измазался, когда задавил собаку.
– Что-о-о-о?
– Я ехал от Оксаны, был весь на нервах, и не заметил, что мне под колеса бросилась какая-то шавка. Я наехал на нее, она так визжала, что у меня уши заложило. Я остановился, выскочил из машины, подбежал, – вокруг было много крови, и я зачем-то потащил эту псину в кусты. Я не очень хорошо соображал, потому что был в шоке. Разумеется, я весь перемазался. Потом понял, что меня никто не видел, поэтому сел в машину и уехал.
– Ты бросил в кустах раненую собаку?
– Лена, ты блаженная, да? – с подозрением спросил Костя. – А что я должен был с ней сделать? «Скорую помощь» вызвать?
– В ветеринарную клинику отвезти или посмотреть, может, хозяева где-то поблизости. А ты отволок несчастную псину в кусты и сбежал. Здорово, Кость!
– Боже, сколько сарказма! Ты еще скажи, что я убийца.
– Ты просто мерзавец, – Лена вздохнула. – Каким был, таким и остался. Человеком, способным ударить женщину и бросить в беде собаку. Самое страшное: я действительно была готова поверить в то, что отец моего сына – убийца. Я несколько дней жила с этим кошмаром. И оказалось, была права. Тот факт, что ты не убивал человека, ничего не меняет. Ты убил собаку. Митьке я не расскажу. По крайней мере, это я готова для тебя сделать.
Костя еще что-то верещал в трубке, но Лена отключилась, потому что ей было противно.
– Ты опять оказался прав, – сказала она Макарову. – К убийству Беспалова и издевательствам над Даней эта скотина не имеет отношения. Остаются только Шура и Саня, да?
– Шура, Саня и вдова, – подумав, ответит тот. – Ее почему-то все время списывают со счетов, хотя она вполне могла добраться до рубина в одиночестве, а заодно отомстить изменившему ей мужу.
– Ты знаешь, что самое ужасное? – Лена внезапно почувствовала, что ей снова хочется плакать. Точнее, даже не плакать, а рыдать, громко, с подвываниями и размазыванием слез по щекам. Кажется, это называлось истерика, и не было ничего постыднее, чем устраивать ее на людях. Так Лену давным-давно учила мама. – Самое ужасное, что все эти люди, которые подозреваются в страшных преступлениях, – близкие мне, почти родные. Как жить дальше, если ты выбираешь, что окажется тебя худшим из зол: если выяснится, что Галина убила мужа, а Шура и Саня – верные друзья и просто хорошие люди, или наоборот?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
