Охота на ведьм. О, да… Но это не помешало одной колдунье отыскать все Печати, закалить их и попытаться использовать вновь. Дело в том, что Печати могут не только закрывать… Колдунья жаждала силы, что таилась там, внутри… Но оказалась чересчур слаба, чтобы её обуздать. Колдунью спасло лишь то, что она успела приоткрыть только щель. Элементы ещё не успели покинуть Печати до конца. И она закрыла Дверь снова, пустив на это почти все жизненные силы, едва не погубив саму себя… А Печати, что колдунья не успела перехватить, разлетелись по Эвалоннии.
Изображение звезды замерцало, побледнело. Потухло. Взгляд барона обрёл всегдашнюю твёрдость и ясность.
– Теперь я ищу Печати. И как только обрету все шесть – составлю на Дверях Мрака звезду.
Барон улыбался, глядя дочери в глаза. Улыбался, как никогда раньше…
– И ты будешь стоять рядом, Дайана. И ты впитаешь силу вместе со мной. Ну а дальше… – улыбка исступленного счастья растянулась до предела. – Мы создадим свой мир, сольём несколько реальностей воедино!
Дайана молчала. Слушала. И эта идея с каждым словом, что произносил отец, нравилась ей всё меньше и меньше.
– Сольёшь несколько реальностей? Объединишь несколько миров?
– Да.
– Как это произойдёт?
– Быстро, – глаза отца засверкали, когда он подался к Дайане через весь стол. – Кусок из одного мира, кусок из другого, отсюда, оттуда… Мозаика миров!
– Но что… – хрипловато начала Дайана. – Что произойдёт с другими частями? Остатками этих миров?
Джеймс Ридделл фыркнул, откинулся обратно на стул и небрежно отпил из кубка.
– Они канут во тьму. Кому нужны эти остатки?
Дайана ощутила, как стремительно леденеет сердце.
– Но их люди? Животные? Обитатели?..
– Это неважно. Новый мир можно построить только на обломках прошлого. Катастрофа – вот основа будущей прекрасной жизни! Мира безбоязненного колдовства! И мы с тобой будем править, и мы…
Барон замолчал, стоило дочери подняться на ноги.
– Дайана? Да…
– Я не буду этого делать.
Предгрозовая тишина. И лицо, что медленно-медленно затягивает инеем.
Дайана смотрела, как исчезает улыбка. Как тускнеют глаза. Холодеют, будто могильный мрамор.
Джеймс Ридделл встал.
– Я не буду этого делать, – повторила Дайана. – Убьёшь меня?
Губы на лице-маске всё-таки дёрнулись.
– Дам время подумать.
Дайана улыбнулась, ощутив, как сложились горькие складки у рта.
– Не надо было меня искать. Зря ты всё это затеял.
Барон ничего не ответил ей. Лишь крикнул в пустоту комнаты:
– Слуга!
Безликий в сером плаще молниеносно возник рядом.
– Уведи.
Дайана посмотрела в когда-то родные глаза. И отвернулась.
***
…Выплеснуть воду в огонь – так, чтобы зашипел рассерженной кошкой. Налить вина из приготовленной загодя бутылки. Отпить, сплюнуть – и отшвырнуть кубок.
Отказалась. Отказалась!
Фиолетовый дым объял жилистый, дрожащий кулак.
«А теперь успокоиться», – прозвучал в голове извечный холодный голос.
Верно. Успокоиться.
Джеймс Ридделл сел за стол – прямой, как стрела.
Успокоиться.
…И призвать Лероя.
Глава 33. Калейдоскоп иллюзий
Дайана сидела на кровати, сцепив руки на коленях, обтянутых фиолетовым шёлком: вместо рта – жёсткая линия, глаза – будто небо перед грозой…
Порыв нежного, весеннего ветра – и в комнате появился серый Слуга, что принёс ей завтрак. Он повернул безглазое лицо в сторону стола, приметил нетронутый со вчерашнего ужин, и под его кожей, не закрытой дымными волосами, быстрее быстрого замигали молнии и вспышки. Дайана знала, что так дух выражает неодобрение – приноровилась читать его чувства – да только ей было всё равно.
Дайана уже второй день отказывалась от пищи. Желудок пытался давить на жалость, тоненько, заунывно скулил, но она старательно подавляла голод и лишь злилась, когда Слуга усердно приходил три раза в день, принося то изысканный завтрак, то аппетитно пахнущий обед, то умопомрачительный ужин…
Дайана ещё и пальцем не притронулась к еде. И с каким-то извращённым удовольствием оставляла её киснуть и заветриваться.
Слуга повернулся в сторону Дайаны. Шагнул ближе к кровати, указал бледной лапкой на поднос.
Конечно же, ноздри предательски дрогнули.
Треска в сливочно-мятном соусе… Россыпь рачков-креветок… Апельсиновый сок…
– Исчезни, – буркнула Дайана и демонстративно отвернулась.
Слуга замигал ещё неодобрительней, но подчинился, как всегда оставив свежую пищу на столе.
Нутро тут же кольнул голод.
«Ты же не думаешь, что папочка тебя отравит? – съехидничал голосок в голове. – Ведь ты нужна ему. Он до сих пор надеется, что дочь передумает».
Не передумает, угрюмо подумала Дайана.
На какой ты стороне – дело выбора, а не случая. И она сделала свой выбор.
Желудок завыл, точно брошенный пёс.
– Ну ладно, ладно, ладно! Победил! – зло крикнула Дайана, соскальзывая с кровати.
Прошелестел длинный подол. Скрипнул стул. И вилка боевым трезубцем ткнулась в несчастную треску.
…Когда половина рыбёшки была съедена, Дайана мрачно откинулась на спинку стула и в который раз задумалась.
Что же делать?
Её не закрывали в комнате. Она могла свободно передвигаться по замку и даже выходить на стену – но большей свободы ей, разумеется, не давали. Она опять, совсем как в Хокклоу, была заточена.
Дайана вспомнила извилистые, словно кишки, каменные коридоры. Чернолатных воинов, что патрулировали замок – мертвеннолицых, как вампиры, и жёстко-неприступных, как скала.
Ох уж эта скала…
Дайана поёжилась. Твердыня, что несла Ноттар, казалась древней и непобедимой. Те, кто жили на ней испокон веков, давным-давно обратились в прах. И теперь эта цитадель принадлежала Ридделлам.
В дверь постучали.
Дайана вынырнула в реальность, ощутив, как на шее затрепетала жилка. Слуги никогда не стучали. Стало быть, это снова отец.
И снова уговоры.
Дайана вздохнула, разгладила складки платья на коленях.
И снова «нет».
– Входи!
Дверь открылась. В комнату, блестя жемчужно-белыми зубами, шагнул сереброволосый Лерой.
Дайана стиснула руки: она пригласила войти демона.
– Ты? – стараясь не показывать страх, осведомилась Дайана со всем доступным ей презрением. – Зачем ты здесь?
– Пришёл засвидетельствовать своё почтение, миледи Ридделл, – проглотив её грубость, благожелательно ответил гость и слегка поклонился.
– Ты это сделал. Теперь убирайся.
Лерой рассмеялся – странным, каким-то придушенным, будто через войлок, смехом – и внезапно оказался рядом. Сел напротив ошарашенной Дайаны, пристроив сбоку трость с перламутровым камнем-яблоком. Небрежно подцепил с тарелки креветку. С аппетитом прожевал. И, опустив подбородок на сплетённые пальцы, уставился на девушку.
– Всё не так просто, моя милая. Вы можете разрешить мне войти – но ухожу я лишь по собственной воле, – улыбаясь, сообщил он.
Побагровев, Дайана вскочила на ноги, стремясь держаться от него как можно дальше. Лерой никакого расстройства не выказал: передёрнул плечами, стянул с тарелки ещё одну креветку, обмакнул в остатки мятного соуса… И на мгновение
