снова подал голос:
– С вест-норд-веста дымы! Два… нет, четыре судна, идут на сближение.
Казанков вскинул бинокль.
– Чилийцы, – вынес он вердикт через несколько секунд. – Похоже, командор Риверос решил нанести визит на север и теперь возвращается. Надо же, как не повезло…
Между бровей у него пролегла резкая складка.
– А вот теперь, Гревочка, нам точно амбец. Против эскадры «Луизе-Марии» не продержаться и пяти минут. И уйти не получится – мы между ними и британцами, как между молотом и наковальней.
– И что теперь делать? – прошептал барон. Физиономия его побледнела, лоб покрылся мелкими капельками пота. – Неужто сдаваться?
Казанков скривился, словно откусил лимон.
– Не рви душу, самому противно даже думать о таком. Но что остается, сам подумай? Драться мы не можем, только людей погубим. А так вас – тебя, Девилля, команду «Луизы-Марии» – не тронут как бельгийских подданных и интернированных лиц. Ну а мы… Что ж, правил войны на море мы не нарушали, так что на реях нас, как пиратов, пожалуй, не вздернут. Посидим еще сколько-то времени в крепости, не привыкать.
– Вашбродие, флаги!.. Флаги не те! – резанул по ушам крик.
Сережа снова прилип к биноклю.
– Англичане поворачивают! – продолжал надрываться сигнальщик. – Уходят, вашбродь, как есть уходят!
Греве, не веря своим глазам, смотрел на британский ордер. «Рэйли» и «Мьютайн» выполнили поворот «все вдруг» и, отчаянно дымя, удалялись на зюйд. Орудия их молчали.
Казанков обернулся к барону. На лице у него расцвела счастливая детская улыбка.
– Наши! – прошептал он. – Ущипни меня, Гревочка – или это галлюцинация, или же действительно наши!
Барон выхватил бинокль, поднес к глазам – и радостно охнул. Никаких галлюцинаций у Казанкова не было и в помине. В цейсовских стеклах Греве ясно видел, как под гафелем головного фрегата трепещет на ветру огромное белое полотнище с косым крестом голубого цвета.
– Наши!
Гичка – нарядная, из красного дерева, как и многое на палубе «Луизы-Марии», – ткнулась носом в борт парохода. Упал, разворачиваясь, штормтрап; матрос подхватил его, и Сережа по деревянным ступеням вскарабкался на палубу.
– Ну? Узнал, что они тут делают?
Греве чуть не пританцовывал от нетерпения возле трапа. Камилла, дожидавшаяся вместе с ним возвращения Казанкова с русского флагмана, покосилась на супруга с неодобрением.
– Бутаков не объяснил, – ответил Сережа. – Намекнул только, что действует в соответствии с секретным предписанием из-под шпица. Сказал, что после визита в Сан-Франциско эскадра повернула на юг, сначала в Панаму, а теперь вот пришла сюда. Загадочная какая-то история…
– И куда они дальше?
Это уже Веня Остелецкий. Стоит рядом с бароном – руки за спиной, на лбу и на кителе свежие следы пороховой копоти. Когда пробили боевую тревогу, он, вспомнив, по собственному выражению, артиллерийскую молодость, встал к штурвалам наводки и даже добился попадания в британский фрегат.
– В Кальяо, куда ж еще? Кстати, Бутаков предложил «Луизе-Марии» следовать за эскадрой.
– Значит, пойдем в Кальяо? – Греве радостно встрепенулся. – А как же эти, прости господи, калеки?
Все четверо не сговариваясь посмотрели на «Ковадонгу». Канонерка стояла в трех кабельтовых от парохода. Пожар на ней уже потушили, но и без оптики было видно, что судно сильно осело на корму и накренилось.
– Хода дать они не смогут, буксировать – хлопотно, да и незачем, – сказал Сережа. – Решили так: «Скоморох» оттащит канонерку к берегу и посадит на мель, а перуанцы потом разберутся, что с ней делать. Команду возьмем на «Луизу-Марию».
– Жаль, адмирал погиб, – посетовала Камилла. – Вот бы сейчас порадовался!
– Да, сеньору Мигелю Грау не повезло, – согласился с женой Греве. – И надо было такому случиться: осколком первого же снаряда точно в лоб! Никого больше не задело, а его – наповал…
– Вообще-то на «Ковадонге» трое убитых и семеро раненых, – заметил Остелецкий. – Среди них два моих «пластуна». Но это уже потом, следующими попаданиями. И вот что, Серж… – Он замялся. – Скажи-ка, мы и дальше пойдем под перуанской тряпкой?
И непочтительно мотнул головой, указывая на красно-бело-красное полотнище, лениво колышущееся на кормовом флагштоке. На миг барону почудилось, что лама с замысловатого герба, украшающего среднее, белое поле, укоризненно покосилась на Вениамина: зачем обижаешь? почему сразу «тряпка»?..
– Нет, – Казанков покачал головой. – Теперь «Луиза-Мария» снова нейтральное судно. Так что, Гревочка, возвращаю тебе твою собственность. Ступай к Девиллю, приводи его в чувство. Водой, что ли, отлейте… А как протрезвеет, пусть принимает командование. – И кивнул на полубак, откуда уже неслось излюбленное матросами-бельгийцами шанти:
Ах, прощай, ах, прощай,
мы опять идем в моря,
К черту ром, да и девчонку
прочь с колен – отплывай!
«Торопись, – кричит нам ветер, —
все не зря, все не зря,
Поспеши, пока попутный!
Раз-два-три – не зевай!
Если снова хочешь в гости
к тетке Кэрри,
Так не мешкай, собирайся
к тетке Кэрри,
Где цыплят своих бедовых кормит
в море тетка Кэрри.
Прощай!..»
– Вот, изволите видеть: уже празднуют и даже пьяны до изумления. Ты, Гревочка, кажется, сулил им тройное жалованье?
– И джина с ромом от пуза, – подтвердил барон. – От такой жизни чего ж не повеселиться? Я бы и сам…
Казанков повернулся к Камилле и заговорил сухим, официальным тоном:
– От имени флота Республики Перу должен принести вам, баронесса, извинения за доставленные неудобства. Я невольно подверг вашу жизнь опасности…
– Что за пустяки, Серж, милый! – Супруга Греве очаровательно улыбнулась. – Наоборот, я очень вам благодарна. Побывать в настоящем морском бою – это так увлекательно и возбуждающе! Вы не поверите, этот несносный Шарль держал меня, словно в шкатулке, обложив ватой: туда не ходи, сюда даже взглянуть не смей! Право же, скука смертная, а еще путешествие!.. – И с вызовом глянула на барона. Тот насупился, и Сережа поспешил скрыть усмешку.
– Кстати, баронесса, забыл спросить: как ваша… подопечная?
Камилла вздохнула.
– Бедная девочка перепугалась, сидит у себя в каюте, нахохлилась, как воробушек, вся дрожит. Может, вы ее навестите, объясните, что опасность позади?
Сережа чуть заметно покраснел.
– Вообще-то я хотел предложить вам обеим отправиться на «Герцог Эдинбургский». Там вы будете в полной безопасности.
Брови баронессы удивленно взлетели вверх.
– Ну что вы, зачем? Я вполне доверяю вам. К тому же, Серж, вы сказали, что «Луиза-Мария» снова пойдет под бельгийским флагом, верно? К чему тогда такие предосторожности, если нам больше ничего не угрожает?
Сережа развел руками.
– Что ж, не смею настаивать, в конце концов, это ваше судно. Только боюсь, мадам, вы не вполне верно понимаете ситуацию. Главная драка еще
