– Победоносец… – начал Севин, согнувшись в поклоне чуть ли не к лодыжкам Марка.
– Где Элем? – резко прервал Марк.
– Его Высочество правительствующий первосвященник не смогли прибыть…
– Почему? Должен был явиться. Он мой слуга.
– У Его Высочества срочные дела, и…
Марк быстрым движением руки оттолкнул монаха и, не дослушав, прыгнул в лодку.
– Поднять парус! Полный вперед! – повелительно крикнул кормчему.
Кормчий оглянулся на Севина, оставшегося на берегу.
– Полный вперед, говорю! – повторил Марк.
Заскрежетали, натягиваясь, шкоты, лязгнула рулевая цепь.
Севин проводил Побендоносца взглядом, вместе со своими спутниками поднялся на другую лодку, и вся флотилия под развернутыми парусами потянулась следом к городу…
Прямо из бухты, врезавшейся в берег неподалеку от былой крепости шернов, Марк направился в собор, даже не ответив на приветствия толпы, собравшейся на берегу. Оказавшись в соборе, сразу же послал людей за Элемом. Первосвященник явился нескоро, лицо у него было ничуть не похоже на прежнее заискивающее и покорное. Правда, он и сейчас рассыпался в поклонах перед Победоносцем, называл владыкой и господином, но глаза, в отличие от слов, были полны высокомерия.
Вспомнился Марку совет старика Крохабенны. Поглядел он на бывшего монаха и подумал, что и впрямь добрым делом было бы окоротить эту малявку, причем на голову, иначе он наверняка начнет мешать любым планам. Но отверг эту невольную мысль, понимая, что после такого начала с кровавой дороги уже не сойти.
Ограничился тем, что не ответил на приветствие и строго спросил, почему такая задержка.
– Победоносец, я правлю народом, и время у меня все занято, – ответил Элем. – Я считал, что тебе самому будет угодно явиться ко мне во дворец и доложить, как обстоят дела с походом.
У Марка в глазах потемнело от ярости. Однако он сдержался, всего-навсего схватил карлика за шиворот, как щенка, и поднял к своему лицу.
– Эй, ты! Поберегись! Может быть, это ты мне доложишь, что поделывал, пока меня не было? – сдавленным голосом сказал он. – Слух идет, ты тут с шерном договариваться вздумал?
Элем побелел от страха и бешенства в этом неудобном и жалком положении, но едва Марк, встряхнув слегка, поставил его на пол, спесиво ответил:
– Просто я догадался, Победоносец, что и ты не сдюжил против шернов, уж теперь-то я об этом все в точности знаю. Вот и хотел выиграть время.
Марк закусил губу.
– Ступай к себе, – сказал он. – И жди моих приказаний. Вскоре я тебя вызову. А сейчас я занят.
С этими словами он огляделся по сторонам, но только после ухода первосвященника спросил, где Ихазель, почему до сих пор не пришла поздороваться. Никто не смог ответить. Вместо этого доложили о побеге Авия. Марк встрево-женно напрягся:
– То есть как это?
Вызвал людей, учинил допрос, но и тут не получил ясного ответа. От холопов стало известно, что внучка Крохабенны пытала шерна, но что произошло после ее ухода из подвала? Когда через несколько часов туда спустились люди с едой для шерна, они увидели пустые скобы на стене и перерезанные веревки. На полу рядом с догоревшим факелом валялся кинжал, который раньше видели в руках у Ихазели. Видимо, после ухода девушки, обронившей оружие, чудище как-то сумело дотянуться до него и перерезало веревки. Дверь была незаперта, так что теперь его ищи-свищи.
Мало было надежды на поимку беглеца, но Марк велел устроить облаву. Послал людей с собаками и приказал обшарить все скалистое побережье и заросли на склонах Отеймора. К облаве присоединился и Нузар.
Тем временем Победоносец сам пошел искать золотоволосую. Горничные сказали, что она у себя в комнатах, больна и не может никого видеть. Но Марк не обратил внимания на их слова. Оттолкнул служанок с дороги и распахнул двери.
Прошел по длинному ряду пустых и холодных комнат и наконец в последней, махонькой, нашел Ихазель. Она лежала на тахте, обнаженная, с распущенными волосами, только шаль вокруг бедер как-то странно узлом завязана. Увидев вошедшего Марка, даже не шевельнулась, только уставилась на него широко открытыми глазами в каком-то бессмысленном остолбенении.
– Ихазель! Птичка моя золотая! – весело воскликнул Победоносец, протянув к ней руки.
Она беззвучно зашевелила бледными губами, еще шире глаза открыла, а они сухие какие-то, невидящие.
– Что с тобой? Что с тобой, девочка?
Он опустился на колени возле тахты и невольно спрятал лицо на ее почти детской, крохотной, лилейной груди. Она слегка оттолкнула его рукой:
– Почему только нынче? Почему?..
Медленно встала, вышла в другую комнату и дверь за собой захлопнула на замок.
Изумленный Марк встал с колен. Горло сжалось, кровь ударила в виски. Миг стоял без движения, вдруг бросился к двери, за которой исчезла Ихазель, и замолотил могучим кулаком в филенку:
– Ихазель! Ихазель! Открой!
Никто не ответил. Он схватился за кованую дверную ручку и дернул. Дверь не поддалась. Он обернулся в поисках чего-нибудь увесистого, чтобы высадить дверь, – и попятился в изумлении.
На пороге другой двери, у него за спиной, стояла Ихазель, спокойная, бледная, в платье до пят.
– Что прикажешь, владыка? – спросила странным голосом, срывающимся то ли от скорби, то ли от насмешки.
Марк ответил не сразу. Настолько чужой, настолько изменившейся показалась эта девушка, что он с трудом сумел связать нить своих воспоминаний с нынешним впечатлением.
– Что с тобой? – с трудом выговорил он.
– Что прикажешь, владыка? – повторила она, на этот раз с манящей улыбкой, только уголки губ как-то странно вздрогнули.
Марк шагнул к ней и сел на пол:
– Я велел тебе сторожить шерна. Где он?
– Не знаю.
Она стояла вплотную к нему, почти касаясь бедром под легким платьем его колен. Медленным движением распустила ленту под шеей и распахнула цветную душистую ткань. Под верхней одеждой на ней ничего не было, как четверть часа назад, только бедра все так же стянуты широкой шалью.
И вдруг Марк почувствовал, что она берет его голову ладошками и прижимает к груди. Одуряющий аромат ударил в ноздри, он закрыл глаза и голодными губами прижался к ее телу, одновременно чувствуя, как ее острые ноготки вонзаются ему в кожу за ушами. Хотел обнять ее – и пошатнулся от толчка. Ихазель выскользнула из его рук. Он услышал переливчатый издевательский смешок и звук запираемой двери. В комнате опять, кроме него, никого не было.
Глава V
Как и предвидел старый первосвященник, установление новых законов давалось Марку туго. В единый миг все от него отшатнулись. Он с изумлением наблюдал, как отовсюду являются противники, даже из самых неожиданных мест.
