Воскобойникова какое-то время не ходила в школу. А когда появилась, между ней и другими девчонками выросла стена отчуждения. Впрочем, может быть сама Алина ее и выстроила. Однако в ее взгляде сквозило отчаянное желание выговориться хоть кому-нибудь.
Турка специально подгадал момент так, чтоб уйти после уроков вместе с ней.
Когда они вышли, перед школой как и утром, стояла машина историка. На крыле красовались нацарапанные аршинные буквы: ЛОХ, а капот украшали коричневые подтеки, которые преподаватель так до конца и не оттер. Чуть поодаль ютился «Пежошка» Марии Владимировны.
Не говоря ни слова, ребята медленно шли по сырой дороге.
— Мария Владимировна вернется, как думаешь? — сказала Воскобойникова. — Зря она что ли, заявилась? Наверное, согласится пару месяцев до конца года вести уроки.
— Не знаю. Думаю, что нет. Оно ей надо? Опять терпеть всякую хренотень. Она вроде за документами приехала. Мы с ней встретились в коридоре, поговорили…
— Ты с ней прям близок. Ну я не в том смысле! Хотя про нее и тебя всякие слухи ходили.
— Ой, не начинай, — поморщился Турка. Само собой, его охватило непонятное волнение, когда он увидел сегодня Марию Владимировну. — Разве не ты их тогда запустила, слухи?
— Хазова так и не успела позвонить Вове, — сразу перевела стрелки Алина. — Все собиралась, типа, люблю его, и сама не знаю, надо ли. Типа, запуталась.
— Ты тоже запуталась, да? Не боишься сесть за клевету?
— Мне плевать. Ты просто не видел, как он на меня смотрел…
— Фу, не начинай! Кто в это верит?
Воскобойникова опустила взгляд и шмыгнула носом. Турка поймал себя на мысли, что ничего толком про нее не знает. Какая у нее семья? Что ей прививали?
— Я такой дурой выглядела со стороны, — по-детски сказала она. — Все так знаешь, случайно вышло.
— Плотников говорит, что с историком ты все заранее распланировала.
— С какого хрена я перед тобой должна отчитываться? Чего ты со мной таким тоном говоришь, будто я твоя дочь? Ты меня знать не знаешь, так и не лезь. Я вообще, может… а, ладно. Чо с тобой говорить, ты вообще не сечешь.
— О чем ты?
— Он псих. Я это поняла, поэтому хотела его… расколоть типа, ага.
— Пф. Чеши больше, расколоть. Можешь что угодно рассказывать теперь, но…
— Ой, да плевать мне теперь тоже, веришь, нет? — Алина шмыгнула носом. — Курить кайф.
— У меня нету, — сказал Турка и добавил: — Мне тоже казалось, что он странный.
Он помнил первое впечатление об историке, а потом оно потускнело в памяти. Сейчас Турка удивлялся еще и тому, что Воскобойникова говорит об историке отнюдь не в положительном ключе. Как будто… злится? Что он ее прокатил по всем направлениям. И как будто Алина что-то недоговаривает.
— Если учесть его поведение, царапины, как будто от ногтей, синяки… — увидев, что лицо у Турки вытянулось, Воскобойникова сказала: — Да, а ты не видел, что ли? Он иногда приходил с синяками.
— Видел, — пробормотал Турка. — Мало ли откуда могут появиться синяки. Может, он на тренировки ходит. Не старый же еще.
— Да, может быть, — согласилась Алина. — Поэтому, я и молчала, никому не рассказывала. Почти никому. А подозрения не могут быть доказательством. Поэтому я сначала хотела его, ну… приколоться типа, — она замолчала и стала кусать губы.
— Потом ты на него запала. Говори как есть.
— У меня есть знакомые, которые рассказывали, что он мутил с девчонкой с прошлой своей школки. Из-за этого его и поперли оттуда, — сейчас в тоне Алины явственно проскользнули нотки ревности.
— Это я тоже слышал. Так что ты хотела, тоже мутить с ним?
— Не совсем, — щеки Алины раскраснелись, она шла глядя под ноги, глаза не поднимала. — Ладно, забудь — какая разница? Теперь уже неважно.
— Слушай, говоришь он с девчонкой мутил из другой школы?
— Ага. Вся школа потом уже узнала, когда она свалила в универ. Одиннадцатиклассница. Мне и фамилию называли, — наморщила лоб Алина. — Чулкова или Чулакова, Чулкина или хрен знает. Что-то такое.
Турка споткнулся. Ладони вспотели, мысли зашевелились, оживленно озираясь по сторонам.
Чулкова, Чулакова, Чулкина.
Наверное, в школе ее называли… Чулком.
Пеппи-длинный-чулок? Бывают ли такие совпадения?
Нет, нет. Он уже делал так раньше — бросался в омут захватившей идеи с головой. Вот как с Тузовым. Чепуха. Но проверить надо, раз уж милиция не шевелится. Только как?
— Чулкина, говоришь.
— Да. Наверное.
— Узнать бы, где живет историк, — пробормотал Турка. Хотя он не представлял, как будет обыскивать дом преподавателя. Да если он и похитил Конову, то давно уже убил и закопал, или разрезал на части, измельчил труп и «утилизировал». Но… надо выяснить. Только как узнать, как туда попасть?
Прошло столько времени, а улики только косвенные, ничего серьезного. Наверное, не зря сыщики отпустили историка. Милиция ведь тоже обыскивала его жилье.
— У него есть квартира, он там живет. Конкретный адрес я не знаю. А еще он куда-то ездит… За город. Он и раньше рассказывал. Шмотки у него какие-то грязные валялись на заднем сидении, я еще тогда заметила, когда типа «бросилась» под машину. Он меня подвез еще тогда.
— Шмотки… За город? — нахмурился Турка. — Как ты узнала?
— Да не перебивай ты, слушать не умеешь. Мы с родителями его однажды встретили в районе Синявской. У нас там бабушка живет.
— Как встретили?
— Колесо у него спустило. Историк еще нервничал жутко, а мой папа помог ему сменить запаску. Он прям так кипятился, как будто опаздывал куда-то. Это перед Восьмым марта случилось, ездили к бабушке гостить.
— И вы ему помогли, а потом?
— Потом — что? Ничего.
— Ну ты говоришь — у него там дом…
— А что еще, если он туда поехал? Может, что-то на даче нужно было забрать или сделать. С ним отец разговаривал, а историк запинался, и невпопад отвечал. Мой батя еще говорит: «И такие перцы у вас предметы ведут? Блеет что-то, его и не слышно в классе, наверное».
— Он сказал, что ехал с дачи или откуда ты это взяла?
— Да чего ты орешь-то? — возмутилась девчонка. — Да, говорил. Вроде упомянул, что собирается выставлять на продажу или что-то такое. Чо ты прицепился к этой даче-то?
— Ничо, — ответил Турка. — Просто есть разница — может, от друзей ехал.
— Нет, про друзей он точно не упоминал. Сказал, сигнализацию проверял.
— Ладно… Ты мне телефон тоже свой дай. На всякий случай.
Видя, что Воскобойникова медлит, он усмехнулся:
