Рука демона дрогнула, разжимаясь.
- А ты умный, - хмыкнул он. - Умнее тех, предыдущих. Но ошибаешься: в том, что произошло с моим лучшим другом, виноват я один. Я должен его вернуть.
- Он этого не одобрил бы, - сказал профессор Бал. - Он не захотел бы вернуться такой ценой.
- О, это ты мягко выразился, - улыбка Легиона вдруг потеплела. - Он будет в ярости, возмущении, может быть, будет ненавидеть меня. Но, открою тебе секрет, ключевое слово - будет.
- Нельзя предпочитать мёртвых живым - это не кончается ничем хорошим, вообще никогда, - спокойно сказал Бал. - А уж уродовать ради этого собственного ребёнка - и вовсе плохая идея.
- Но весьма распространенная, верно? Обычное дело, - холодно улыбнулся Легион. - Не хочешь же ты сказать, что родительская любовь - чувство неэгоистичное? Нет, эти сказочки не для меня. На словах все, конечно, любят своих чадушек, но на деле видят в них самих себя, то бишь квинтесенцию собственных страхов, желаний, комплексов и нереализованных амбиций. И разочаровываются, конечно, сталкиваясь с тем, что ребёночек не желает идти по их стопам или соответсвовать придуманному идеальному образу. Как думаешь, бросили бы меня в Бездну, унаследуй я дар творца, а не материнские крылья? Такие вещи идут по кругу, передаются от родителя к ребёнку. Ничего нового, от мира к миру. Скука.
- И ты позволишь этому победить? Посмотри на него... неужели тебе действительно хочется замкнуть этот порочный круг, позволить истории повториться? Отпусти своего друга, Легион. Он мёртв. А твой сын жив, он там и в отчаянье.
- Я все равно ничего тут не смогу сделать, - сказал демон. - Можешь истратить на меня хоть все своё красноречие - контракт с творцом нерасторжим, и все произойдёт, как было предопределено сотни лет назад.
- Не ты ли говоришь, что не бывает нерасторжимых контрактов - только большие неустойки?
- Откуда ты?.. Хотя, не важно. Я не смогу повлиять на этих людей и их выбор, даже если пожелаю.
- Ой ли? Мне кажется, есть один способ, дарованный тебе с правом рождения, о Светоносный.
- Я поклялся никогда этого не делать, - сказал Легион сквозь зубы.
- Скажи мне: стоят ли глупая гордыня и детская обида того, что сейчас случится?
Легион молчал, глядя, как медленно, но неумолимо разгорается вокруг Лис жадное, голодное пламя.
- Не позволяй истории повториться, - тихо попросил Пророк. - Не позволь порочному кругу замкнуться. Твой друг хотел бы именно этого, и будь уверен: так или иначе он наблюдает сейчас за тобой. Он с тобой, прямо здесь и сейчас.
- Утешения для глупых людей, неспособных видеть сокрытое. Уж я точно заметил бы его, будь он рядом.
- Возможно. И я не могу тебе обещать, что он воскреснет вот прямо сейчас и предстанет перед тобой. Но он верил, что магия награждает тех, кто смог покинуть круги их личной Бездны и обрести свою жизнь, взять в свои руки. Стань по-настоящему свободным: от преследующих тебя мертвецов, глупых клятв, мести, вины, навязанных ролей... И как знать - быть может, однажды на перекрестье миров ты вновь встретишь своего друга. Он улыбнётся тебе и взглянет с гордостью, потому что ты победил.
Легион покачал головой и бросил взгляд на Дана - короткий, быстрый, полный сомнения.
- Пожалуйста, - прошептала я. - Пожалуйста...
И тьма обняла Легиона. Миг - и он очутился у резко потухшего костра, прямо перед Лис. Короткий взгляд на принца, глаза в глаза, а после...
Я в первый момент не поняла даже, что произошло, просто отчаянно заныло сердце, готовое распахнуться навстречу чему-то неизведанному, яркому, обжигающему. По щекам потекли слёзы, и все моё существо затрепетало от восторга. Мир же вокруг вдруг зазвенел, обновленный, завороженный, совершенно другой, и магия дрожала вокруг, радостная и весёлая.
А там, просто перед людьми, предвестник Света впервые за тысячи лет распахнул свои настоящие крылья.
Глава 17. О сорванных масках
- Пока с вами не заговорят, следует молчать!
- Но если все-все так и будут делать, - сказала Алиса, - если все-все будут молчать и ждать, пока с ними не заговорят, тогда никто никому никогда ничего не скажет.
Л. Кэррол "Алиса в Зазеркалье"
Ничего говорить Легиону не пришлось, да и бить людей крыльями тоже. Оно и понятно, что ребятам вроде него ни к чему подобные глупости: каждый на много лиг вокруг и так чувствует их волю, уж это я испытала на себе.
От одного его присутствия сердце разрывалось, щемило, кровоточило, но не чтобы навеки остановиться, а чтобы забиться в другом, новом ритме. Я смотрела на крылья, синие, как полночное небо, на алые маховые перья, словно свод на востоке окрасился первыми цветами предстоящего дня, и в душе моей разливалась не просто какая-то там надежда, а знание, точное и непреложное: вопреки кошмарам, теням и холоду, вопреки тьме и туманам, вопреки голодным призракам, воющим на краю сознания, ошибкам и неверию - рассвет наступит. Таково колесо дня, таков круг вещей, таким создал этот мир Мастер. И пусть порой кажется, что солнце не взойдёт... нет.
Оно все равно всходит.
- ИДИТЕ И ЖИВИТЕ, - сказал он. - ХВАТИТ!
И люди стали медленно разбредаться, задумчивые, вдохновленные и растерянные. Кто-то смеялся, кто-то плакал, кто-то ушёл в себя, но возразить никто не попытался. Чему удивляться? С этим голосом, коль довелось его услышать хоть раз, уже не поспоришь.
- Я мечтал это увидеть однажды, - светло улыбнувшись, сказал Пророк. - Но он всегда отказывался.
Я покосилась на Легиона - ну, или то существо, что так долго оным притворялось.
Он, очевидно, разучился себя контролировать в крылатом обличье - сам стоит, такой гордый, насмешливый, с алым сияющим диском меж рогами и выражением лица "Я - владыка всего сущего", но крылья выдают. Они сошлись за спиной тревожно, чуть опустились, будто их хозяин больше всего на свете желает спрятаться ото всех взглядов, уменьшиться, исчезнуть. Впрочем, кому же нравится показывать свою уязвимую сторону? Тут я, колдунья-чернокнижница, пусть уже и бывшая, вполне понимаю демона.
Конечно, не поспоришь, что он - звезда этого представления: в шоке на Легиона смотрим вообще все.
У моего Зверя глазищи громадные, как у кота, увидавшего одну из наших мутировавших академических мышей (чудесные зверушки, на долю которых приходится демонова доля безвременно почивших первокурсников). Ну да, как же, Легион же у нас - бескрылый дядюшка, помню-помню...
Дан глядит задумчиво, неверяще, но меня отчего-то отпускает: так не смотрят на злейших врагов, которым планируют мстить остаток жизни, причём в особо извращенной форме. Нет, с такой вот задумчивостью взирают на тех, в ком со скрипом, нехотя, но узнают самих себя - а значит, рано или поздно они разберутся. Конечно, я не ставила бы свою голову, что это не будет стоить спокойной жизни ещё парочке миров, но на то они и есть... демоны.
