Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Фокс уставился в экран с трансляцией из зала № 3. Луур лежал неподвижно, но скоро придёт в себя. Сколько осталось времени: пять минут? Три?..
Вещь вторая: воздействие Твари меняет речь. Живой ты или машина, ты начинаешь вместо правильных слов произносить неправильные — но не совсем! Бекки всё повторяла «недостача», а имела в виду «не могу», не могу сопротивляться. В конце она крикнула «замена товара», и Одиссей с трудом унял дрожь, вспомнив это. Ведь тележка призывала Фокса кинуть её в нору, пожертвовать ей, чтобы спастись самому. Одиссей в последней надежде на спасение вспомнил о Чернушке и хотел выдохнуть «телепорт», а выдохнул «рокировка». Слова поменялись, но в их подборе осталась смысловая связь. Значит, близко к норе у жертвы происходит сбой, подобный сбою движений, и выбор слов становится… направленным в разные стороны. О чём говорит этот симптом?
Одиссей покачал головой, в которой не было чёткого и понятного ответа на этот вопрос.
И, наконец, вещь первая: близкий контакт с Тварью нарушает последовательность событий! Чёрт возьми, подумал Одиссей, я собирался с этого начать. Тварь сбивает направление движений, ломает последовательность событий, искажает речь — и всё эти, такие разные функции меняются в одном похожем ключе. Что их объединяет? Что присутствует даже у механических объектов с искусственным интеллектом, а отсутствует у лишённых сознания и у тех, кто обездвижен?
Принятие решений и возможность их исполнить. Не важно, действует живой разум или алгоритм, он всё равно принимает решение, делает неслучайный выбор из множества вариантов. И рядом с Тварью принятые решения приводят не к тем действиям. Но только те, которые ей невыгодны.
— Причинно-следственная связь, — ужаснулся Фокс, и эти слова повисли в вязкой тишине осознания. — Это чудовище может нарушать причинно-следственную связь событий.
Жертва пыталась убежать, но двигалась во все стороны сразу. Жертва пыталась кричать, но в её разуме теснились тысячи подобных по смыслу слов, и какое-то из них вылетало изо рта. Любое решение, принятое рядом с Тварью, переходило не в нужное действие, а в случайное. Шагнуть не влево, а куда-то вокруг. Тварь попросту не мешала выгодным для себя действиям — таким образом, именно они и совершались. Пытаясь убежать, жертва дёргалась во все стороны, но лишь один путь был открытым, поэтому пища сама лезла чудовищу в пасть. Проклятая Тварь не помешала Одиссею сдёрнуть тележку со штыря и толкнуть в нору…
Это существо искажает саму основу жизни, как мы её знаем. Поэтому Тварь и исковерканная ей материя казались настолько неправильными и чужими, поэтому они вызывали шок, инстинктивный ужас и тотальное неприятие у любого биологического существа. Ведь все живые созданы миллиардами лет эволюции в привычной физике мира — и её нарушение вызывает дурноту. Поэтому тележки поначалу ничего не чувствовали: у них нет инстинктов, и на них присутствие Твари действует слабее. А живых замутило сразу, как только они увидели нору. А когда чудовище почуяло жертву и пробудилось, тележки стали равны людям — так же беспомощны перед дыханием Твари.
— У нас на борту заяц, — покачал головой Одиссей. — И это заяц Шрёдингера.
Ноги детектива шагнули к панели управления, а руки стремительно начали набирать команды для сортировочных платформ. Фокс ещё не понял, что сделает, а уже делал это. Повинуясь его приказам, маленькая платформа помчалась сюда, скользя по тоннелям. Одиссей ждал её и гадал, чего же он сейчас придумает? Положение казалось безнадёжным, неужели из него есть выход? Какой? Детектив лихорадочно соображал, только не видел никаких вариантов. Если Тварь способна менять причинно-следственные связи… то возможно ли вообще её убить?!
Платформа докатилась до рубки и замерла под потолком, гибкие щупы оплели и подняли Фокса уложили его, словно мумию. Платформа скользнула по рельсам, въезжая обратно в тоннель. Одиссей не пытался сопротивляться, понимая, что не сможет: ведь он выполнял решение самого себя. Да, он пока не успел осознать и принять это решение, но скоро осознает и примет.
Платформа скользила по ребристому тоннелю, когда-то здесь семенили мохнатыми лапками смешные паучки. Куда исчезли шелкопрядки, владевшие баржей? Теперь Фокс знал ответ на этот вопрос. Они подобрали в космосе мусор, который не следовало подбирать.
— Куда мы едем? — ёрзал и озирался детектив. — В ангар? В камеру переработки?
Платформа явно двигалась к складу № 3.
— Чего ты задумал? — Одиссей задёргался, пытаясь выбраться из оплетающих пут. — Ты катишь прямо ей в пасть. Это твой план?!
Его прошиб озноб, всё внутри кричало: БЕГИ, ПРЯЧЬСЯ, НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ К НЕЙ! Инстинкты рвались прочь, и Одиссей с трудом их сдерживал. Он закрыл глаза и представил, что катится в монорельсе над пёстрым от бликов жёлтым морем планеты Подсолнух. В сверкании волн темнеют песочные гребни островков, похожие на печенья и кексы. От горизонта до горизонта плещутся резвые волны, увенчанные газированной пеной. Снизу веет приятным сахарным духом, будто перед лицом открыли огромную бутылку ситро. Это благостное воспоминание успокоило Фокса.
— Какой толк работать межпланетным сыщиком и постоянно рисковать жизнью, — пробормотал он, — если не доверяешь самому себе? Ты же спас кучу народа? Вот и расслабься, дай Одиссею Фоксу спасти тебя. Этот чёртов детектив явно что-нибудь придумал. Эдакое.
Фокс катился навстречу ужасной гибели, но не паниковал. Ведь им владела не чужая, а собственная воля, и она вела его к залу № 3, к горе сплавленного мусора, к зияющей пасти и Твари внутри.
У входа в залу тележка присоединилась к тем двум, что держали энергопушку. Гибкие щупы заколыхались, выполняя заранее данные команды, и передвинули пушку поближе к Одиссею, а первая платформа опустела. Маленький состав въехал в залу и двинулся к мусорной горе. Ход оставался плавным, платформы не начинали дёргаться и елозить туда-сюда — потому что ехали прямо в дыру, и довольная Тварь этому не мешала.
Она пожирала всё, что принимает решения и действует. Экзистенциальный хищник с диетой из следствий и причин. И, кажется, она была ненасытной и бездонной, как сама пустота, которая всегда требует заполнения. У неё не было своей жизни, своих поступков, она пожирала чужие.
Внизу застонал Фазиль, луур непослушной рукой тёр расшибленную голову, и Фокс понял, что прибыл сюда очень вовремя. Ещё минута, и бухгалтер точно придёт в себя. Маленький поезд из трёх тележек стал спускаться вниз по ребристой стене зала, гора вырастала и нависала, становясь всё ближе.
Одиссей ощутил, что жгуты инстинктов, не позволявшие смотреть на дыру, ослабли. Он слишком многое о ней понял, чтобы испытывать иррациональный страх. Фокс повернулся и разглядывал приближающуюся пасть, в которую едва не канул: отвратительную и неправильную, язву на теле вселенной. Он смирился и позволить ужасу затопить себя, но не утонул в нём. Тварь была ужасна, но страх перед ней больше не связывал Одиссея.
Первая тележка вкатилась в бугрящуюся пасть, в серую марь полутьмы, и снова раздался этот мерзкий всхлюпывающий звук, с которым она комкалась и оплывала прямо перед Фоксом. Именно в этот момент до него дошёл безумный и абсолютно бесстрашный план, который он уже две минуты выполнял.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
