Это что, Лидия Сергеевна разошлась?
На заднем плане послышался бубнеж Дининого отца:
— Лида! Лидочка! Все успокойся, хватит. Лида!!!
Да что у них там вообще происходит?
Дверь с грохотом захлопнулась.
Мама Стаса шумно дышала и тряслась, в темных с проседью волосах запуталось что-то белое … очень напоминающее салат. Едва она заметила Кулакову, как интеллигентное лицо перекосило от злой ярости и ненависти:
— Все из-за тебя, мерзавка! — прошипела, тыча в Дину коротким пальцем. Мне показалось, что еще миг, и она вцепится моей девушке когтями в лицо.
— Эй, тетя, полегче, — задвинул свою подчиненную себе за спину.
Юлия Ивановна осеклась, глянула на меня как на ядовитого таракана, окатив такой ненавистью, что я ее кожей почувствовал.
— А ты бы вообще помолчал! ПТУшник несчастный!
Дина за спиной засопела и попыталась вырваться, но я ее удержал, не позволив случиться кровопролитию.
— Почему же несчастный? — поинтересовался с улыбкой, — очень даже счастливый. Вон, с девушкой своей помирился.
— Это не девушка, а не пойми что! Змея коварная! — рявкнула матерая учительница, сжимая кулаки. Потом замолчала, дрожащей рукой пригладила растрепанные волосы и чопорно добавила, — счастливо оставаться. Ноги моей больше в этом доме не будет!
— Скатертью дорога! — бодро отрапортовала Кулакова, — не смеем вас задерживать.
На щеках у мамы Стаса вспыхнул злой румянец, но она сдержалась. Подбородок гордо вздернула и неторопливо, с видом оскорбленной королевы начала спускаться.
В этот момент, где-то в самом низу раздался грохот и сдавленный вопль.
Все замерли, прислушиваясь.
— Ваше дитятко шнурки забыло завязать и навернулось, — я указал пальцем вниз, — А я, между прочим, его предупреждал.
Она бросила на меня еще один взгляд, полный ненависти и с криком «Стасик» понеслась вниз.
— Ты только что нажил себе смертельного врага, — заметила философски Дина, проводив гостью равнодушным взглядом.
— Это что вообще такое было?
— Семейный ужин. Очень насыщенный и поучительный. Кое-кто снял с себя маску и показал истинное лицо.
— Я не понимаю.
— Тебе и не надо. Потом как-нибудь расскажу, — отмахнулась Дина.
— Но…
Дверь опять распахнулась. Да что же это такое? Нам дадут спокойно поговорить или нет???
На пороге появился Леонид Николаевич. Увидев меня, он сдержанно кивнул, и обратился к дочери:
— Дин, давай домой. Там мать буянит. Я не могу ее успокоить!
— Хорошо, пап. Сейчас иду. Одну минуту.
Отец кивнул и ушел.
— Антон, мне пора.
— Я уже догадался, — хмуро посмотрел на нее, — нормального разговора у нас с тобой сегодня не получится.
— Не получится, — со вздохом согласилась Дина. — Дома проблемы. Сам понимаешь — надо решать.
— А наши проблемы когда решать будем?
— Наши? У нас разве есть проблемы?
— Разве нет? Или инцидент с письмом можно считать исчерпанным? — уставился на нее напряженно, ожидая ответа.
— Расслабься, Северный, — улыбнулась Дина и ободряюще похлопала меня по плечу, — я тебе верю.
— Правда?
— Правда, — шагнула еще ближе и быстро клюнула меня в щеку. Типа поцеловала.
Я тут же, как пещерный человек, сгреб ее в охапку и припал к сладким губам, а она, словно только этого и ждала, потянулась ко мне, ответила, прижимаясь всем телом. Доверчиво, как и прежде, отчего внутри все ликованием наполнилось. Моя девочка.
— Прости, мне пора, — выдохнула спустя несколько мгновений, с трудом отстраняясь. В глазах шальной огонь полыхал, такой же, как и внутри у меня самого.
Я, не хотя, разжал руки, выпустил ее из своих объятий.
Кулакова растеряно улыбнулась, прижала руки к пунцовым щекам, пытаясь успокоиться, и направилась к двери. Уже взялась за ручку, но остановилась. Обернулась ко мне и со смущенной видом спросила:
— Предложение переехать все еще в силе?
— Конечно.
— Я согласна, — и ушла домой.
Я постоял еще несколько минут на лестничной площадке, с дурацкой улыбкой глядя на дверь, за которой скрылась Дина, а потом поплелся домой, чувствуя себя самым счастливым придурком на свете.
***
В гостиной царил погром — стулья перевернуты, салат размазало по полу, курочка сиротливо лежала на диване.
— Что здесь было? — спросила у отца.
Вооружившись веником и совком, он наводил порядок, рассеяно поглядывая по сторонам, при этом выглядел так, словно увидел привидение.
— Пап? — потянула его за рукав.
Он вынырнул из своих мыслей и растерянно посмотрел на меня.
— Что произошло? Они повздорили? — я тоскливо рассматривала руины, в которые превратилась наша гостиная.
— Повздорили? — отец хмыкнул, — можно сказать и так. Я и не догадывался, что твоя мать может ТАК орать.
— У нее много скрытых талантов. Где она кстати?
— Заперлась в ванной и не выходит. Попробуй, может тебе удастся ее оттуда выковырнуть.
Из-за двери доносился звук льющейся воды и больше ничего. Я аккуратно постучалась:
— Мам?
В ответ тишина.
— Мама! Открой дверь.
— Не хочу, — раздался усталый грустный голос, от которого сердце защемило.
Мне стало ее так жалко, что слезы на глаза навернулись. Как это, наверное, гадко узнать, что лучшая подруга на самом деле вовсе не подруга, а змея завистница.
— Мам, ну открой, — снова жалобно поскреблась к ней, — Или выходи, или меня запусти.
— Дин, дай мне десять минут, — попросила она, — и я выйду.
— Хорошо, — коснулась ладонью деревянной двери, постояла так минуту и пошла в комнату, к отцу, помогать наводить порядок.
— Ты, конечно, дала сегодня жару, — искоса посмотрел на меня он, когда я опустилась на колени и начала собирать с паласа остатки еды.
— Извини. Некрасиво вышло, но сил больше не было смотреть на это безобразие.
После того, как я помирилась с Серверным настроение исправилось, боевой запал иссяк, и я смогла мыслить трезво. Прислушалась в себе — совесть молчала и не было ни малейшего сожаления о содеянном, но вела я себя все-таки некрасиво.
— Считаешь, я была не права?
Он только плечами пожал.
— Ну сам-то ты видел, что эта старая кошелка тебе глазки строила?
