— Я Геко Тормель. У меня гостиницы в Фаэте, я богат. Помоги мне, и ты ни в чем не будешь нуждаться.
— Сейчас, господин Тормель! — я начал перебирать ключи и отпер его клетку. — Бегите за мной.
Выскочил на склад и сразу увидел, что возле двери колеблется воздух, а сама она раскалилась до красна. Какой-то огневик пытался ее расплавить. Прошел к столу, и небрежно обыскал тела ученого и его помощника. В карманах первого нашлось шесть трилитов, а у его ассистента был целый квадрит. На первое время хватит.
Все, пора уходить отсюда! Я с грустью подумал о кусаригаме, которая осталась где-то там за дверью. Это был подарок профессора, но рисковать жизнью из-за нее будет самым глупым поступком, который я только смогу сделать сейчас.
Я подбежал к решетке, выдернул кинжал из горла стражника и обтер лезвие об его одежду. Мне понадобится хоть какое-то оружие. Сокамерник приблизился ко мне и с ужасом поводил глазами по сторонам, разглядывая трупы.
— Неужели это сделал ты!? Но ведь…
— Господин Тормель, нет времени объяснять. Вы сможете пролезть?
Он примерился к решетке, попробовал протиснуться, но ему не хватило совсем немного.
— Вот здесь пошире, попробуйте!
Я с легкостью пролез через прутья в указанном месте. Мой временный спутник с трудом протиснул голову между прутьев, ахнув от боли, а затем легко переместил на другую сторону свое тощее тело.
— Бежим!
Мы двинулись вниз, ощущая приближающуюся прохладу реки. Тормель хромал следом, но от меня старался не отставать. Вскоре стало совсем темно, однако мое ночное зрение никуда не делось, а только стало лучше. Впереди показалась река, наполняющая тоннель.
— Я ничего не вижу! — в отчаянии произнес он.
— Положите мне руку на плечо.
Мы добрались до воды и в глубине появился свет пронизывающих ее толщу лучей, по которым можно было ориентироваться. Однако незапланированный попутчик меня сильно тормозил.
— Дальше наши пути расходятся, господин Тормель, мне нужно торопиться.
— Как я тебя могу отблагодарить, парень?
— Я пока не знаю. Скажите, где мне вас искать, возможно, мне действительно потребуется ваша помощь.
— У меня несколько гостиниц и постоялых дворов. Я живу в самой большой, что неподалеку от королевского банка. «Три лебедя», спросишь меня или мою жену. Геко Тормель, запомнил?
— Да, господин Геко Тормель.
— У меня есть некоторые связи, завтра от этого места ничего не останется. Я выведу Роферса и Дроммеля на чистую воду.
— Желаю вам удачи!
Я погрузился в воды реки, а затем нырнул и поплыл.
Расстояние оказалось небольшим, и менее чем через минуту я аккуратно высунул голову из воды и осмотрелся. Я очутился ниже по течению от крупного порта, возле которого стояли шхуны, каравеллы и даже один фрегат, выделяющийся на фоне остальных кораблей. Чуть выше по течению появилась макушка Тормеля, который сразу направился к берегу. Я снова нырнул, и отдался воле реки, которая увлекала меня все дальше и дальше.
Рики! Эта мысль пронзила мой мозг. Нужно быстрее найти его. Я опять высунулся над поверхностью и осмотрелся. На берегу обнаружились кусты, возле которых играл с собакой какой-то паренек моего возраста. Он швырял палку в воду, а его питомец бегал за ней. Надеюсь, он не читает объявления о розыске преступников.
Направился в его сторону и выбрался на берег неподалеку. Он удивленно посмотрел на меня, но не сказал ни слова.
Плащ! Он был в плаще с большим капюшоном!
— Эй, парень! Поди сюда!
— Зачем? — в его голосе послышались неуверенные нотки, а собака подбежала к его ногам и недобро уставилась на меня. Его можно было понять. Выплывает из реки бритоголовый парень с кинжалом и просит подойти.
— Не бойся, — я убрал нож за пояс, достал из кармана трилит и подкинул на ладони, — Продай плащ!
Он неуверенно сделал пару шагов назад, и я понял, что он все равно боится.
— Ты можешь купить несколько плащей на эти деньги! — с сомнением произнес он.
— Мне очень нужен твой, лови!
Я перекинул ему камень, и он ловко поймал его двумя руками и осмотрел.
— Не подходи! Не то я натравлю Бари. — Парень скинул свой плащ на берег и пошел прочь, куда-то вверх через кусты.
Дождался, пока он скроется за растительностью, и поднял с земли свою новую одежду. Теперь мне можно хоть как-то двигаться по городу, главное, как можно реже, проходить мимо патрулей.
Я спрятался в кусты, разделся и, как мог, выжал одежду, после чего расстелил ее на солнце, а сам улегся рядом. Сверху меня не видно, и это главное. Эйгель промок, но я очень надеялся, что он не потерял своих свойств и закинул половину пучка себе в рот.
В этот раз все было иначе, вопреки ожиданиям меня не перебросило сразу в тело Рики, а я словно подвис в своем сознании и ощутил, как меня тянет в три направления. Одно было очень далеко на юге, а вот два вторых несравнимо ближе. Далекое — это пузырек с кровью в убежище некроманта, а вот два поблизости это Рики и…?
Я быстро промотал в голове последние события. Решетка! Видимо кровь на ней еще не успела потерять свои свойства. Я устремился наугад, но остался в своем теле. Мимо.
Осталось последнее направление. Я перешел по нему и наконец-то очутился в теле Рики. На меня мгновенно навалилась сильная боль, но я-Рики был жив! Вокруг нестерпимо воняло гнилью и какой-то падалью. Это было похоже на сточную канаву. Я поводил глазами и увидел мачты того самого фрегата, мимо которого проплывал. Силы в теле эльмура не было совсем, его всего трясло, а каждое движение отдавалось нестерпимой резью в животе. Я ощутил его маленьких «муравьев», но они еле двигались. Им точно с этим не справится…
Меня вышвырнуло обратно. Теперь я примерно знал куда нужно идти. Вещи еще не просохли, но, по крайней мере, с них уже не бежала ручьями вода. Я оделся, накинул сверху плащ, закрыв голову капюшоном, и побежал в сторону порта.
Мне пришлось потрудиться, чтобы найти это место. Им оказалась громадная помойная яма. Здесь стоял жуткий запах, и повсюду летали жирные мухи; казалось, сюда привозят все отбросы и объедки этого города. Я побродил вокруг нее и нашел уходящую вниз траншею ливневки, в которую стекала дождевая вода с верхних улиц. Спустился прямо в нее и пошел вперед, посматривая на мачту фрегата, а потом услышал неподалеку жалобный писк…
Рики забился под гнилую листву и трясся в лихорадке. Дыры на его теле, оставшиеся от кинжала не заросли до конца, и по их краям выступил гной. Беспомощный взгляд питомца выражал обреченность и тоску.
На мои глаза накатились слезы… Я готов был нести его к первому попавшемуся лекарю, наплевав на то, что со мной будет, лишь бы спасти малыша. Но я не знал, куда даже идти… Этот, трясущийся от боли мохнатый комочек, был самым близким другом для меня, и я чувствовал, что не переживу его смерти.
