Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Словно специально, чтобы подтвердить внезапную догадку Игоря, на выпад Евгении Романовны ответила Мария.
– Не злитесь, от злости морщины появляются… – Машка зевнула, демонстративно, лениво, выражая презрение ко всем глянцевым журналам и тем, кто их читает. – А пластику вредно так часто делать.
– Вредно, пропагандируя диету, потреблять шоколад, – не осталась в долгу Евгения Романовна. – Хотя с убеждениями бывает, что, забираясь выше, видишь больше… иногда взгляды меняются, а признаться смелости не хватает.
– Кому?
– Всем, милая моя. Всем.
И снова тишина, шелест страниц, мерное гудение пчел в почти уже начавшей облетать сирени. Идиллия.
– Я, наверное, действительно прилягу. Извините. – Александра не выдержала тишины. И в самом деле бледна, выглядит растерянной и утомленной. Нехорошо вчера получилось, это во всем коньяк виноват и чертовы картины, которые медленно, но все-таки изменяли его, Игоря, душу или – в существование души он не слишком-то верил – отношения с миром, щедро добавляя в них некую неизвестную доселе мистическую составляющую.
– Конечно, отдохни. – Евгения Романовна подарила Саше добрую улыбку. – Отдых – залог здоровья, а здоровье – залог долгой жизни…
Александра побелела, не нашлась с ответом и отступила, не ввязываясь в словесный поединок. Ее тоже было жаль, правда, к этой жалости подмешивалось что-то еще, но Игорю очень не хотелось заострять на этом «чем-то» внимание – то отстраненно-равнодушное состояние, в котором он пребывал в данный момент, позволяло наблюдать и анализировать происходящее и уже произошедшее. И в какой-то момент ему даже показалось, что вот, почти понял, почти поймал, но…
– Она ведь не заболела? – Ольгушкин мягкий голос вплетался в тишину и разрушал. – Плохо, если Саша заболеет.
– Просто ужасно, – равнодушно отозвалась Евгения Романовна. – Ольга, ты бы лучше сходила погуляла… и шляпку надень, солнце вредно для кожи.
Игорь сам вызвался принести шляпку, не столько из вежливости, сколько из желания заглянуть в Ольгушкину комнату в отсутствие хозяйки. Комната как комната, большая, светлая, наполненная солнцем… Шляпка на кровати, соломенное колесо узорчатого плетения, шелковые ленты, аромат духов… Игорь сам не знал, что именно ожидал увидеть в этой комнате. Подтверждение Ольгушкиной ненормальности? Все подтверждения в ее медицинской карте. Доказательства совершенных преступлений? А какие они из себя?
Он не знал. Просто стоял, рассматривал аккуратную пустоту, лишенную тех мелких признаков жизни, что свойственны любым комнатам. Аккуратно все, пожалуй, слишком аккуратно… на столе ни листика, ни бумажки, кровать заправлена ровным кантом и как-то вовсе уж по-больничному – подушка поверх одеяла. Трюмо, отчего-то без зеркала, пустая стена выглядит постыдно голой, а выставленные в ряд баночки с кремами, духами, пудрами и прочими дамскими мелочами кажутся неуместными.
И в противовес непонятному аскетизму соломенное кружево шляпки.
– Спасибо, – сказала Ольгушка. И улыбнулась, она всегда улыбалась, но теперь Игорю чудилось за этим болезненным дружелюбием понимание: она знала, что шляпка – лишь предлог. И прощала любопытство.
Сумасшедшая… И вот эта нечаянная прогулка, вызвавшая недоумение у тетушки Берты и Машки да раздражение у Евгении Романовны. Сам же Игорь испытывал странное удовольствие, гуляя по полудикому саду в компании Ольгушки. На солнце шляпка сияла белизной, а вот лицо его жены заботливо укрывали тени.
– Ты, наверное, хотел поговорить со мной, но там стеснялся. – Она остановилась на берегу пруда. Хотя какой это пруд – затянутое зеленоватой пленкой тины окно, и жесткий камыш диковинной рамой, к воде не подступить – мокро и грязно. Ольгушкины пальцы поглаживают шелковые ленты, завязанные изящным бантом.
– Ты хочешь жениться на ней?
Вопрос удивил.
– На ком?
– На Александре. Она красивая, мама говорит, что это неприлично – использовать красоту в целях столь низких, наверное, она права, но я не уверена. Еще мама говорит, что теперь ты обязательно разведешься со мной, чтобы жениться на Саше, она ведь не только красивая, но и богатая…
– А разве Евгения Романовна сама не добивалась развода? Помнится, она даже настаивала.
– И настаивает, – согласилась Ольгушка. – Только все равно говорит, что с твоей стороны нехорошо так поступать со мной.
Нехорошо. Ольгушкины глаза странно блестят, то ли слезы, то ли отражение мутной воды пруда… то ли чудится просто. И стыдно. Старое, хорошо знакомое ощущение… права Евгения Романовна, как никогда права, – так поступать нехорошо, подло и мерзко, вот только почему к стыду его снова примешивается то самое непонятное чувство, анализировать которое нет ни желания, ни сил.
– Иногда мне кажется, что я совсем ничего не понимаю, – доверчиво сказала Ольгушка и, дернув за шелковое охвостье, развязала бант. А резкий порыв ветра – откуда только взялся, будто караулил, – стащил с волос соломенное колесо и швырнул в грязную воду.
– Ну вот, – Ольгушка смотрела на то, как зеленая тина проступает на выбеленных полях шляпки. – Мама ругаться будет… но я же не виновата. Ветер просто.
– Ветер, – согласился Игорь. – Порой случается.
За извечной Ольгушкиной улыбкой вновь виделось безумие.
Александра
В комнате душно, тесно, ощущение замкнутого пространства давит на голову, отчего слабый огонек зародившейся мигрени разгорается. Окно открыть… или на балкон выйти. Случайно встретить кого-нибудь из благородного семейства и получить очередную порцию яду? Не хочу.
Вежливый стук в дверь вызвал приступ глухого раздражения – кому и что от меня нужно?
Василию, вот уж и вправду сюрприз. Стоит на пороге, руки в карманах, взгляд чуть настороженный, изучающий.
– Можно?
– Заходи.
Он зашел, аккуратно прикрыл за собой дверь и поинтересовался:
– Ты как, нормально?
– Нормально.
А ведь похож на брата, тоньше в кости, легче, изящнее, но в изяществе этом нет ничего женского, слащавого, скорее уж восточная утонченность. Хотя опять же, ничего восточного в облике Василия нет.
– Ничего, что я так, без приглашения? – Он сел на стул, как-то сразу оказавшись между мной и дверью. Случайно? Нарочно? Что ему вообще здесь надо? – Ты красивая.
– Спасибо.
– Да не за что. – Василий разглядывал меня с тем наглым любопытством, которое в равной степени можно принять и за оскорбление, и за комплимент. – Я вообще больше брюнеток люблю, у нас с Гариком в принципе разные вкусы, но есть в тебе что-то такое…
– Этакое.
– И этакое тоже. Редко встретишь в одной женщине и внешность, и нервы крепкие, и чувство юмора.
– И с какой стати дифирамбы?
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
