Ахмед добавил:
— А теперь они прикрываются громкой музыкой.
Я не так была уверена, что все в порядке, и предложила:
— Раз уж мы здесь, нам следует удостовериться, что все действительно в порядке.
Сара согласилась со мной.
— И велите им выключить музыку, — раздраженно произнес Ахмед. — Они мешают спать всему лагерю.
Наши мужья остались дожидаться нас, а мы с сестрами осторожно вошли в шатер. Музыка неожиданно смолкла.
Этот шатер, в котором проживало около десяти служанок, был разделен занавесами из плотной ткани на отдельные секции. Раздвигая их и высоко подняв фонарь Карима, я стала вглядываться в женские лица:
— С вами все в порядке?
Одна из женщин ответила:
— У нас все хорошо, мэ-эм.
— Что произошло?
— Все в порядке, — сказала другая.
— Хмм. — По выражениям лиц этих женщин и по их голосам было ясно, что они не спали. Несомненно, эти женщины слышали громкие крики, которые донеслись даже до наших шатров! Но никто не хотел ничего говорить.
Я прошептала сестрам:
— Они что-то скрывают.
— А кто же это кричал — ведь мы все слышали? — задала вопрос Нура, когда мы наконец дошли до Либби.
Глаза Либби были мокрыми от слез, но ясно было, что не она была источником криков. Немного поколебавшись, она взглянула на меня и прошептала:
— Пойдемте, мэ-эм. Я вам покажу.
Либби хорошо знала устройство шатра и, проведя нас через несколько отдельных секций, показала рукой на последнюю.
— Это там, мэ-эм, — прошептала она и, быстро развернувшись, побежала к себе.
Все это было очень странным. Наше любопытство достигло апогея.
Нура резко отодвинула разделяющий занавес. Я направила фонарь внутрь секции, и передо мной открылась чудовищная картина. Двое мужчин насиловали женщину. Третий стоял и наблюдал. Сара закричала.
Один мужчина закрывал рот бедной жертвы, чтобы та не кричала. Увидев нас, он застыл на месте. Я узнала его — это был средний сын нашей сестры Тахани.
Очень медленно, будто в замедленной съемке, второй человек, которой был на обнаженной женщине, повернул к нам свое лицо. Я ахнула, узнав в нем Рашида, одного из многочисленных сыновей Али.
Я бросила взгляд на наблюдавшего мужчину и поняла, что это не кто иной, как Шади, любимый сын Дунии. На лице его читалось большое удивление. Он никак не предвидел такого вторжения — и уж особенно со стороны его тетушек.
Разъяренная Нура вскричала:
— Что здесь происходит?
Я заорала:
— Карим! Сюда! Скорее!
Осознав, что наши мужья находятся поблизости, трое моих племянников бросились бежать с места преступления, грубо оттолкнув Нуру и меня и сбив с ног Сару. Я ударила одного из них фонариком, но мне не удалось остановить обезумевших юнцов.
Нура побежала за ними.
Я кричала:
— Карим! Помоги!
Наши мужья схватили их, когда они выбегали из шатра. Мы вскоре снова услышали крики — кричали наши мужья и племянники.
Маленькое пространство этой комнаты шатра заполнилось другими служанками. Слабые стоны издавала женщина, которую изнасиловали, и все сгрудились вокруг нее. Я пробралась сквозь толпу прислуги, чтобы посмотреть на пострадавшую. Это была та самая девушка, которую я видела утром вместе с Шади.
Я вскричала:
— Наш племянник изнасиловал горничную Дунии!
Сара неожиданно оказалась рядом со мной. Она начала успокаивать обезумевшую девушку:
— Бедная, бедная девочка.
С бедняжки сорвали всю одежду. Она лежала перед нами обнаженная и беззащитная. Ее лицо являло собой страшную маску ужаса, а все ее маленькое тельце содрогалось от рыданий. Она была такой маленькой, что казалась ребенком. Я думаю, ей было не больше пятнадцати-шестнадцати лет.
Вошла Либби и начала ее успокаивать:
— Веена, перестать плакать. Ты теперь в безопасности.
— Принесите ведро воды и полотенца, — приказала Сара. — У нее серьезные травмы.
И тут я впервые заметила кровь, которая текла по ногам девушки прямо на персидский ковер.
Мне трудно было сдерживать свою ярость при виде этой бессмысленной жестокости. Мне хотелось избить до полусмерти насильников, и с этим намерением я вылетела из шатра. Наши громкие вопли привлекли внимание всех обитателей лагеря. Голоса сестер, их мужей и сыновей, а также слуг слились в один громкий гул.
Я обрадовалась, увидев, что Карим крепко схватил Шади за руку. Асад мрачно удерживал Тахера. Ахмед обеими руками поймал Рашида за пояс.
Нура тщетно пыталась перекричать всех.
Возвысив свой голос, насколько могла, я тоже старалась объяснить, что произошло.
— Изнасиловали беззащитную женщину! — кричала я снова и снова.
Казалось, никто, кроме Шади, меня не слышал. Наши глаза встретились. Взгляд, которым он меня окинул, был полон такого презрения, что я взвилась от ярости и стала искать тяжелую палку, чтобы дать как следует этому племяннику.
Громкий авторитетный голос Ахмеда наконец успокоил толпу:
— Тише! Замолчите все! — Оглядев людей, Ахмед сказал: — Вся семья сейчас же соберется в моем шатре.
Карим пошел к его шатру, таща за собой сопротивляющегося Шади.
Я поспешила за ним.
Тахани бежала рядом со мной:
— Султана, что случилось?
Я печально посмотрела на сестру. Тахани была замечательной матерью, и я знала, что она вырастила своих сыновей в уважении к женщинам. Тахани будет страшно расстроена, узнав, что Тахер участвовал в этом страшном насилии. Я обняла ее, но сказала просто:
— Тахани, мы попросим твоего сына все объяснить.
Тахани опустила глаза, страшась того, что ей придется узнать.
Дуния, проливая материнские слезы, шла рядом с Шади.
Али спокойно расспрашивал своего сына Рашида. Громкий голос моего брата вдруг перешел в крик от раздражения:
— И нас разбудили из-за такой ерунды?!
Ахмед сделал ему замечание:
— Пожалуйста, не надо обсуждать данное дело перед нашими слугами.
Я оглянулась. Наша любопытная прислуга шла на небольшом расстоянии за нами.
Как только мы вошли в шатер Ахмеда, снова поднялся шум, поскольку все говорили одновременно. Только после того, как Карим сердито рявкнул на всех, напоминая, что Ахмед — старший в нашей семье и поэтому заслуживает, чтобы его слушали, шум прекратился.
