Но когда они пересекли границу Техаса и въехали на территорию Нью-Мексико, в поезде, казалось, остались одни мужчины, и Дженис почувствовала себя в центре всеобщего внимания. Они состязались друг с другом за право принести ей воды, оспаривали место рядом с ней, они боролись даже за внимание Бетси.
Дженис устала от пыли, жары и тревог. Ей хотелось настучать по башке всем этим болванам, чтобы вправить им мозги. И еще она обнаружила, что не беременна, и не знала, то ли смеяться, то ли плакать над этой новостью. Сначала будущий ребенок пугал ее, но шли недели, и она свыклась с мыслью о том, что внутри у нее зреет семя Питера. Она начала мечтать о маленьком, перебирая в уме имена мальчиков и девочек, представляя, какие сошьет ему детские костюмчики и как разделит эту новую жизнь с мужем — то, чего она была лишена раньше.
А теперь оказалось, ничего не было. Если с Питером стряслась беда, то у Дженис ничего от него не останется. Дженис старалась не думать об этом, но чем ближе они подъезжали к диким безлюдным местам его нового дома, тем яснее она понимала, как опасны эти места. Человек умрет здесь, и никто не спохватится, никто даже не будет знать об этом. Она не хотела думать о том, что это могло случиться с Питером.
Дженис перенесла свои тревоги с ребенка, которого у нее не будет, на мужа, которого едва знала. А может, знала гораздо лучше, чем думала? Ей было понятно его стремление прокладывать собственный путь в этой жизни, самостоятельно обеспечивать себя и ни от кого не зависеть. И больше, чем что-то другое, ей было понятно то одиночество, которое жило в его душе. Они оба оставили друзей и родных ради того, чтобы удовлетворить свое честолюбие. А новых друзей не завели, ведь когда работаешь день и ночь, ни на что другое просто не хватает времени.
Но теперь они обрели друг друга. Она надеялась, что для Питера этого достаточно. Что до Дженис, то она никогда и не мечтала иметь так много. Несмотря на все препятствия, связанные с прошлым, ей безумно хотелось, чтобы их брак принес счастье им обоим.
Носильщик шел по проходу и выкрикивал: «Гэйдж!», перекрывая визг тормозов и завывание свистка. Дженис потянулась к своему саквояжу, и в этот момент сразу трое мужчин ринулись ей помогать. Возникла небольшая потасовка. Дженис страдальчески вздохнула. Бетси, закусив свою ленточку, с любопытством наблюдала за происходящим.
Дженис поправила на голове свою модную шляпку, которая надвигалась глубоко на лоб, а сзади закручивалась кверху. Она сама смастерила ее вместе с Кармен из старых вещей и чувствовала себя в ней настоящей королевой. Увидев носильщика, Дженис протянула ему монету, и тот немедленно бросился в гущу сражения, через минуту победно вынырнув с ее саквояжем в руке.
Она начинала постигать волшебную силу богатства. Возможно, жизнь в гостях у Эви и Тайлера оказала на нее дурное влияние. И все же она очень гордилась собой, выходя на станционную платформу в сопровождении носильщика, несущего ее багаж. Дженис старалась не обращать внимания на раздосадованных соперников, спешащих сзади.
Она осматривала просторы Нью-Мексико — впервые не через окно поезда. Отсюда, с железнодорожной станции, был виден почти вес-ь город. Доски, которыми были обшиты фасады некоторых магазинов, были настолько свежи, что из них еще сочилась смола. Эти фасады скрывали стены из сырой глины. В городе не было ни дощатых тротуаров, ни мощенных щебнем дорог. В поле ее зрения попали три салуна, но ни одной церкви. «И это еще был большой город, через который ходили поезда, а что же тогда представляет собой Бутт?» — удрученно подумала Дженис.
Крепко держа Бетси за руку, она подошла к начальнику станции и спросила, как пройти в контору по найму дилижансов. Теперь за ней увязалось сразу четыре добровольных провожатых. Не слишком ли суровое испытание для засидевшейся в девках учительши?
Наконец, устав от назойливой помощи своей свиты, она обнаружила, что сидит в конторе по найму дилижансов, пьет вместе с Бетси лимонад и слушает небылицы, которыми стараются переплюнуть друг друга ее ухажеры. Кто-то пошел за ленчем, кто-то остался следить за тем, чтобы весь ее багаж вывезли на тележке со станции.
Вдруг она увидела, как из подъехавшей почтовой кареты вышел мужчина в цилиндре и потянулся за своим чемоданом. Сердце Дженис подпрыгнуло, но радость была мимолетна: она увидела его окладистую бороду и тучный живот. Как она могла подумать, что Питер приедет ее встречать? Ведь у нее даже не было возможности известить его телеграммой о своем приезде.
Когда погрузили все вещи и кучер заверил, что готов к отправлению, они забрались в тесный салон дилижанса, и лошади тронулись, Дженис разрешила Бетси помахать на прощание их докучливым обожателям. Сама она была так взволнованна, что просто сидела, вцепившись в свою сумку, и молилась.
Их единственной попутчицей оказалась пожилая женщина с животом таким же необъятным, как и корзина с едой, которую она везла. Женщина открыла корзину, как только дилижанс выехал за черту города.
— Нам повезет, если по дороге нас не изнасилуют и не снимут скальп, — сказала она и с полнейшей невозмутимостью впилась зубами в куриную ножку.
Глаза Бетси испуганно раскрылись, и Дженис спросила как можно спокойнее:
— Мне казалось, что индейцы уже перестали нападать.
— Джеронимо опять на тропе войны. Еще удивительно, как прошел поезд. Помяните мое слово — он всех нас перережет прямо в постелях!
Говорить этой женщине о том, что она пугает ребенка, было совершенно бесполезно. Дженис неодобрительно поджала губы.
— Я думала, Джеронимо вернулся в резервацию.
Женщина пожала своими массивными плечами:
— Удержать апачей на одном месте можно, только если они мертвы. Их всех надо перебить.
Дженис мстительно пожелала женщине подавиться куриной кожей, которую она запихивала себе в рот.
— Насколько я понимаю, земли резервации непригодны для земледелия. Мне бы тоже вряд ли понравилось, если бы кто-то за меня решил, где мне жить.
Крошечные глазки-бусинки сверкнули на Дженис.
— Когда они изнасилуют вас до крови, как сделали это с моей дочерью, вот тогда вы пожалеете, что армия не перестреляла их всех.
— По-моему, это не слишком подходящий разговор при ребенке, — решительно заявила Дженис.
Если эта тетка не заткнется, она задушит ее собственными руками. Бетси сидела такая бледная, что веснушки на носу проступили коричневыми пятнами.
Женщина, недовольно крякнув, занялась своей едой.
Ничего себе — славное начало новой жизни! Вдобавок ко всему выяснилось, что до ночи они не приедут в Бутт. Никто не предупреждал Дженис, что ей придется ночевать в глинобитном бараке посреди безлюдной глуши.
С ужасом глядя на кишевшие клопами грязные простыни, Дженис испытала минутный порыв вернуться назад. Неудивительно, что Питер поехал верхом, отказавшись от «удобств» современного транспорта. И ей надо было перебороть себя и последовать его примеру.
