— Кхе-кхе, Есения Эдуардовна. — В приоткрытую стеклянную дверь просунулась кудрявая голова.
— Да-да, Наталья, заходите. — Еся тяжело вздохнула, отпуская грустные воспоминания.
— Мне бы отпуск подписать, — заискивающе улыбнулась сотрудница лет тридцати. — Вас просто не было, а мы тут с мужем путевки уже купили… детей на море нужно свозить…
— Отпуск? — Еся нахмурилась, глядя на заявление.
— Ну… да… детей на море. — Сотрудница, переминаясь с ноги на ногу, закусила нижнюю губу.
— Только неделю берете? Не маловато для моря? — Еся отложила заявление в сторону.
— Ну у меня в сентябре старший ребенок в первый класс идет, хочу туда оставшиеся дни взять. — Наталья улыбнулась, а потом, будто бы опомнившись, потупилась. — Если вы, конечно, отпустите.
— У вас двое детей до четырнадцати лет, трудовое законодательство позволяет вам взять за свой счет две недели в удобное для вас время и от моего желания это не зависит. — Еся в упор посмотрела на сотрудницу. — Будете переписывать заявление?
— Д-да! — Опешившая Наталья подхватила исписанный листочек и выбежала из «аквариума».
— Не подписала?
— Отказала?
— Стервозничает?
Сотрудники зашептались, оторвавшись от мониторов и с интересом смотря на покрасневшую Наталью.
Еся окинула взглядом зашевелившийся кабинет и с пульта опустила жалюзи, отгораживаясь от внешнего мира.
На столе задребезжал внутренний телефон.
— Мерцалова. — Есения нехотя сняла скользкую трубку.
— Загляни на пару слов, — раздался голос Дениса Алексеевича.
— Причина? — Еся нахмурилась.
— Давно не болтали по душам. — На том конце провода явно улыбались. — Три недели на работе и ни одного разговора по теме.
— Не о чем больше разговаривать на эту тему. — Еся прекрасно поняла, для чего ее вызывал начальник, но больше не хотела таких разговоров. Она вообще после поездки в Москву многое переосмыслила, и прежняя жизнь казалась ей в корне неправильной. Понятно, что одним махом всего не изменить, но можно начать с малого.
***
Стас откинулся на спинку кожаного кресла, отхлебнул из стакана обжигающий виски и посмотрел в окно на заходящее солнце.
— М-да-а-а, — протянул он задумчиво, повернул чуть скрипнувшее кресло к столу и посмотрел на Пашу, сидевшего на стуле и барабанящего пальцами по бумагам, разбросанным по рабочей поверхности. — Я не представляю, как буду обходиться без тебя. Чушь какая-то!
— Вы справитесь, Станислав Германович. Найдете нового водителя, и все будет, как прежде. — Паша чуть дернул уголком рта.
— Да. Ты, как всегда, прав. Зато теперь ты перестанешь звать меня по имени-отчеству и наконец-то будешь пить в моем присутствии виски. — Стас еле заметно улыбнулся и посмотрел на нетронутый стакан, стоявший рядом с подергивавшейся ладонью Паши.
— Возможно.
— Это точно! Ты ведь остаешься моим партнером и, надеюсь, другом. — Стас опять отхлебнул из стакана. Рано или поздно Паша должен был уйти, не может такой человек быть просто водителем, но Стас рассчитывал, что это произойдет позже.
После этой истории с Кларой и Есенией он жестко отчитал его и даже бросился с кулаками. Объяснения о каком-то бредовом Зегнаре только еще больше разозлили и буквально лишили разума, тогда Паше пришлось не один день выслушивать оскорбления и угрозы в свой адрес, и чудо, что он не бросил все, а взял удар на себя, прикрывая Оксану и прочих жильцов дома.
В течение недели Стас рвал и метал, грозя расправиться со всеми участники истории, если ему не вернут дочь, требовал достать Есению хоть с того света, чтобы она тоже ответила за случившееся. Но постепенно пыл остыл, разум под жалобные страдания жены прислушался к объяснениям, глаза сопоставили увиденное с рассказанным, и с болью в сердце Стас принял ситуацию, понимая, что изменить ничего не получится. Хотя он с трудом верил во всю эту историю и, чтобы успокоить нервы, предпочел эту чушь воспринять, как дурной сон.
— Ай, ай, ай, — в кабинет с вытаращенными глазами и качающейся головой вбежала Фируза, — Оксана! Оксана!
Домработница активно замахала руками, указывая на дверь, от волнения она больше не могла проговорить не слова, только твердила имя хозяйки.
— Что случилось? — Стас первый вскочил с кресла. Из резко отодвинутого стакана выплеснулось несколько коричневых капель, растекшихся желтыми пятнами по белым бумагам.
— Оксана! — Фируза как могла припустила из кабинета. Взволнованный Стас и напуганный Паша рванули за ней.
Естественно, обогнав ее на лестнице, они увидели бесчувственное женское тело на диване в гостиной. Возле хозяйки суетился взъерошенный садовник.
Стас, перепрыгнув нижние пять ступенек, в два шага добрался до жены. Она походила на восковую мумию с серыми пятнами на щеках и еле заметно дышала.
— Что случилось? — рявкнул он, обернувшись на отскочившего в сторону садовника в синем рабочем комбинезоне.
Тот в ответ лишь испуганно затряс головой и с ужасом посмотрел на наконец-то спустившуюся и изрядно запыхавшуюся Фирузу.
— Она… она зашла в дом, — облизав пересохшие губы, еле зашептала домработница, — и вдруг крикнула, схватилась за голаву, а патом упала…
— Паша! — взревел Стас, взяв жену за ледяную руку. — Врача! Что ты стоишь?! Врача давай!
Паша молниеносно выхватил телефон из кармана джинсов и набрал сто двенадцать.
— Котик? — прошептали бледно сиреневые губы, и Оксана приоткрыла глаза.
— Детка, ты как? — Стараясь дышать через раз и крепко сжимая руку жены, Стас присел на краешек дивана.
— Голова, — еле слышно простонала Оксана, — голова и желудок. Скрутило так, что думала, вырвет прямо посередине комнаты.
— Фируза, принесите стакан воды! — Стас положил массивную ладонь на бледный лоб жены. Сказать, что он испугался, это не сказать ничего.
После нелепой утраты дочери, увольнения Паши еще и потерять Оксану?! Это просто немыслимо!
Стас смотрел в серые, подернутые дымкой глаза и как никогда осознавал, насколько ему нужна эта женщина. При мысли о том, что он может остаться совершенно один, по спине пробежал озноб.
— Что там скорая, Паш? — бросил он через плечо, боясь оторваться от глаз жены.
— Едет, Станислав Германович, едет, — в привычной неспешной манере проговорил бывший водитель.
— Побыстрей бы! — Стас недовольно поджал упругие губы.
Неделю спустя
Еся зашла в квартиру, в которую переехала на прошлых выходных и с грохотом бросила серую спортивную сумку среди неразобранных коробок, загромождавших почти всю прихожую. Разбирать их среди недели не хватало времени, а в сегодняшний субботний вечер не было желания.
