Неожиданно она почувствовала, как ожерелье похолодело и поползло вокруг шеи, она начала задыхаться и попыталась сбросить скорость – спидометр показывал сто километров в час. Но ожерелье затягивалось всё сильнее: Полина хотела затормозить, но тормоза отказали, и она начала терять сознание. Последнее, что она видела: фура, которая неслась на огромной скорости навстречу её «девятке», выскочившей на встречную полосу.
* * *
Полина очнулась: перед ней разверзлась темнота, словно ночью. Кругом царила пустота. Она с трудом различила свои руки, ноги – всё цело, на месте. Где же она?
Появилась узкая полоска красного света, становясь всё шире и шире. Полина услышала голос:
– Каждый несёт свою кару!
Перед ней в отблесках красного света появился Асмодей. Она узнала своего искусителя:
– Где я? Последнее, что я помню – фура перед машиной.
– Смотри, – он, словно факир, извлёк из пустоты, кристалл, до боли знакомый Полине. – Он покажет всё, что случилось.
Кристалл отразил фуру и развороченную «девятку», рядом стояла машина ДПС и скорая помощь. Врачи склонялись над женщиной, она была окровавлена. Один из врачей махнул рукой, показывая, мол, бесполезно – мертва. Женщину накрыли белой простынёй.
Полина увидела, как поодаль врачи перевязывают голову Сергею, кладут его на носилки и увозят, с включённой сиреной.
– А женщина?.. – растерялась она. – Почему её не увезли? И вообще, не понимаю, что ты показал мне? – Полина взвизгнула, догадываясь об истинном смысле увиденного в кристалле.
– Дорогая моя, женщине скорая помощь не нужна. За ней пришлют труповозку, – Асмодей рассмеялся. – Жемчужное ожерелье верно мне служит! И наказывает тех, кто идёт против меня.
– Ах ты, гад! – Полина попыталась ударить Асмодея, но рука растворилась в нём.
Она с недоумением смотрела на свою руку.
– Что это? Что со мной? – разрыдалась она, но не почувствовала слёз.
– Ты умерла и только что, я показал твою смерть. Идём, теперь ты полностью моя – твоя душа принадлежит мне. Тебе предстоит провести вечность в Creazione, служа верно и преданно.
– А Сергей? Он же ни в чём не виноват! – взмолилась Полина.
– Он сейчас там, где желал бы быть более всего. Идём, пора, – он протянул руку Полине и их поглотил красный свет.
* * *
Надежда Павловна сидела около кровати Сергея. Вот уже второй день он лежал без сознания, не смотря на утверждение врачей, что у него – сотрясение мозга, небольшая гимотома и множественные порезы стеклом. Словом, ничего страшного, но человек без сознания вторые сутки. Отчего – медицине не ведомо, ведь давление и пульс в норме.
…Сергей очнулся. Он с удивлением обнаружил, что спал в копне сена недалеко от живописной дороги, извивающейся по полю и уходящей далее в лес. Из обрывков воспоминаний посещало лишь одно – машина, удар, а потом темнота.
Он встал, осмотрелся – кругом царили покой и гармония: пели птички, росли цветочки, неподалёку крестьяне обрабатывали землю. Сергей присмотрелся: крестьяне пахали землю плугом. Он удивился:
– Первый раз вижу, что в Подмосковье ещё сохранился такой примитивный способ обработки земли.
Затем его взор упал на обувь, в которую были облачены его ноги: он с удивлением рассматривал пулены, остроносые башмаки из красной кожи.
– Странные ботинки. Откуда такие взялись? И вообще, где я и где мои костыли?
Он осмотрелся, нигде не обнаружив костылей. Затем он хлопнул себя по карману, пытаясь извлечь по привычке сигареты и закурить. Ни кармана, ни сигарет на привычном месте не оказалось. При более внимательном рассмотрении одежды, Сергей увидел, что одет в пиджак какого-то странного кроя, более напоминающий средневековый камзол, а вместо любимых вытертых джинсов на нём нечто вроде панталон, длиной по колено.
– Что за шутки: пока я спал меня обворовали и подсунули старое барахло? Тогда зачем одели, могли бы просто бросить рядом?
Он машинально сел на землю и тут же вскочил, поражённый открытием:
– Я могу двигаться без костылей!
Сергей подпрыгнул несколько раз и начал неприлично задирать ноги. Крестьяне, работавшие вдалеке, оторвались от своей работы и начали смеяться, указывая на него пальцами. Один из них взял плетёную бутыль и направился к Сергею.
Подойдя, он поклонился:
– Выпей молока cantante[63]и спой нам. Заплатить мы не сможем, но накормим вдоволь.
Сергей оторопел: перед ним стоял бородатый смуглый чернобородый крестьянин, одетый в домотканую рубашку и такие же штаны. Что-то подсказывало: он явно не в московской области.
Сергей взял предложенную бутыль и глотнул живительной жидкости: молоко было великолепным, в Москве в пакетах такое не купишь. Он не мог понять, отчего бородач назвал его cantante.
– Скажи, добрый человек, отчего ты так меня назвал?
– А как же, сиор. По вашему ремеслу и назвал. Вот, – он вытащил из сена мандолину, – сыграйте нам.
Сергей взял в руки инструмент, поражаясь, как это ловко он его держит: впрочем, та же гитара, только пузатая. В молодости Сергей любил побренчать в компаниях, да и голос у него был приличный. «А у меня эти… Как их… Онейроид с делирием! Что ж, раз всё происходящее – видение, значит, можно что годно! Можно и сыграть и, пожалуй, спеть».
– Перед тем как я начну петь, скажи мне, как называется это прекрасное место, – Сергей сделал театральный жест рукой, обводя окрестности.
Бородач усмехнулся.
– Только cantante мог назвать поле прекрасным. Мы недалеко от Перуджа, в Санта-ди-Предо.
* * *
Кортеж из пятидесяти повозок и двух карет, охраняемых отрядом guardias, двигался по направлению к Перуджа. Лукреция сидела около окна, созерцая окрестности: перед её взором расстилались лишь скучные поля с крестьянами. Вот уже неделю её кортеж, груженный приданным, следовал в Феррару. Лукреция миновала Непи, Сполетто, Камерино и, вот теперь – впереди её ожидала Перуджа.
Недалеко от дороги она заметила группу крестьян, сгрудившихся вокруг cantante. Он исполнял прекрасную песню. Лукреции понравилась его пение, она высунула златокудрую головку из окошка кареты и приказала остановиться.
– Что угодно сиятельной госпоже? – к карете подбежал паж, готовый к любому поручению.
– Позови мне, вон того cantante! – пожелала она.
Крестьяне, завидевшие, что к ним направляется паж, склонились в поклоне.
– Моя госпожа, желает поговорить с cantante. Прошу вас следовать за мной.
Сергей растерялся, но быстро взял себя в руки: все равно видения, – подумаешь госпожа! Видали мы таких!
