– Уж чем богаты, – чуть смущённо сказал дедушка, подавая мне дымящуюся плошку. – А теперь рассказывайте, как вы собрались завтра свадьбу играть без платьев, свидетелей и прочих важных приготовлений, а?
– А свидетели завтра приедут, – весело ответил Эдвин. – Ты их хорошо знаешь, дед. И Рика, и Нору, и остальных. У нас отпуск короткий, сам понимаешь, всё успеть хочется!
– Да уж успеешь, успеешь, – подмигнул ему дедушка и расхохотался. Мне показалось, искры так и брызнули из его рта и глаз, обдавая нас заразительным смехом.
– Да ну тебя, дед, – нахмурился мой жених. – Вечно ты насчёт этого подначиваешь.
– А почему нет? Кому, как не старику, остаётся только что и вспоминать дни перед свадьбой, когда и хочется, и колется и всё остальное. А нельзя.
Я чувствовала, что краснею, и молча жевала, опустив ресницы и не в силах поднять глаз на веселившегося дедушку.
– У нас дочь будет, – объявил Эдвин и нарочно стукнул ложкой о тарелку, словно этот звук означал что-то окончательное и бесповоротное. – В конце осени.
Матеус Сандберг покачал головой, веселье его чуть приутихло, а новость, так внезапно свалившаяся вслед за приездом долгожданного внука с невестой, вдруг осветила всю паутинчатую россыпь морщин на подтянутом и сухом его лице. Он вздохнул, обхватив растрёпанную голову руками, а после вновь озарился улыбкой, за которой крылось неподдельное волнение:
– Эдак вы до удара меня за сегодня доведёте, молодёжь! В моём возрасте противопоказано более одной новости за раз!
Эдвин поднялся и обнял его, и я сделала то же самое. Дедушка обхватил нас обоих, обнимая, и долго ещё качал головой, приговаривая что-то о старых временах и современных нравах нетерпеливых юношей.
– Мы назовём её Лизой, в честь бабушки, – пообещал мой жених старому Сандбергу, и только я заметила потом, как дедушка украдкой вытирал подступающие к глазам слёзы, делая вид, будто перебирает дрова для камина.
– Лиза, ну надо же, – шептал он, – пусть все боги сделают так, чтобы ты и вправду родилась на исходе осени.
– Мы скажем ему правду, – тихо сказал мне Эдвин, когда пришла ночь, и я лежала на его горячем плече в нашей новой спальне. – Он всё поймёт, обещаю. Но пусть сначала привыкнет к тому, что мы ему уже сообщили.
Мы нарушали все правила, ведь ночь перед свадьбой считалась особенной, и жениху ни в коем случае не дозволялось даже краем глаза видеть невесту в последнюю ночь её девичества. У нас с самого начала было всё не как у людей, а потому мы были вместе и нисколько не опасались гнева богов или осуждения соседей.
– Что если она родится… другой? Не похожей на обычных людей? – едва слышно прошептала я, внутренне сжимаясь от своих суеверных страхов.
– Я ведь давал тебе читать учебник, – поморщился Эдвин. – Не говори ерунды. Мы со всем справимся, и Тэрон – я уверен в этом – тоже что-нибудь придумает.
Он принялся целовать меня, и страх, убоявшись близости Солнечного стража, отступил и спрятался в самом потаённом уголке моего сознания. И всё-таки я постоянно, не переставая, думала о моей маленькой дочери. Каждый час и, кажется, каждую минуту.
Мы поженились на следующий день в маленькой часовне на площади Фоллинге. Нежно, переливисто звучала музыка лютни и флейты, светлыми и радостными были лица Солнечного отряда, друзей и соседей маленького семейства Сандбергов, что пришли порадоваться нашему воссоединению. За весь день на небе не показалось ни единого даже самого прозрачного облачка, а лучи солнца, пробившись в часовню сквозь золотые витражи, яркими зайчиками прыгали по нашим одеждам и лицам.
На мне было простое светлое платье, Эдвин облачился в парадный камзол Солнечной стражи и с раннего утра принёс мне букет из белых, покрытых холодной росой, первоцветов. На празднестве, накрытом прямо среди деревьев в небольшом саду у дома, брошенный букет поймала огненная Нора, а после пыталась заверить всех, что это вышло случайно, и она просто подхватила цветы, чтобы они не упали на землю. Другие девушки из соседских домов, звонко спорили, что всё было не так, и стражница нарочно растолкала конкуренток, чтобы букет достался именно ей. После все веселились дотемна, слышался звон кружек, и рекой лилось сладкое вино и хмельное пиво, а я всё думала, думала о Лизе и о том, как стремительно мчатся дни.
Дни и вправду мчались в тот год так быстро, что я не успевала отмечать их в календаре, с удивлением обнаруживая всякий раз, что прошла неделя, а за ней ещё и ещё, что платье вновь стало мне слишком тесным в талии, и требуется распустить ещё две или три сборки ткани и ослабить поясок на животе. После свадьбы и недельного отдыха в Фоллинге мы вернулись в форт. Командующий Солнечной стражи, узнав о женитьбе командира отряда, распорядился предоставить нам помещение побольше, и вскоре мы уже не ютились в крохотной каморке в конце коридора, а занимали две светлых комнаты. Северное лето пролетело так скоро, что мне запомнились лишь несколько ярких дней июля – свадьба Норы и Рика, на которой моя подруга была в огненно-красном платье с золотыми лентами в чёрной косе. Я нервничала всё больше и больше. Писем от Тэрона не приходило, а все доступные в форте книги о деторождении и наследственности были зачитаны мною до дыр. Лиза чувствовала мои переживания и беспокойно вертелась в животе по ночам, не давая мне отвлечься на какие-нибудь другие мысли.
– Что бы ни случилось, – сказал однажды Эдвин, обнимая меня бессонной ночью, – я никогда не откажусь ни от тебя, ни от малышки. Даже если придётся на время оставить службу и уехать отсюда за тридевять земель.
– Не говори так, – взмолилась я, – Солнечный страж не должен нарушать данной клятвы!
– Но я дал клятву и тебе тоже, а потому во что бы то ни стало найду для вас безопасное место, – заверил меня он.
В тот миг мне показалось, что несмотря на всю уверенность, мой муж тоже ждёт рождения эльфийского ребёнка с тревогой и опасениями. Только в отличие от меня умеет прятать свои страхи так глубоко, что не высказал бы их и под пытками.
– Что может случиться? – дрожащим шёпотом спросила я его. – Скажи, что?!
– Всё будет хорошо, - упрямо сказал он, прижимая меня к себе.
В тот день, последний день октября, я неожиданно для себя уснула днём, едва покончив с домашними делами. Эдвин был на службе с утра, и я поджидала его к обеду, но время начало тянуться медленно и долго, как застывающий мёд. Я прилегла на краешек кровати и вдруг провалилась в мягкий сумрак, который обнял меня тёплыми пушистыми лапами. Во сне я видела стройного длинноволосого эльфа, склонившего голову над столом, а рядом с ним – смутно знакомого мне человека в мантии, сплошь расшитой блестящими чёрными перьями. В тонких бледных руках эльф держал какой-то слабо мерцающий предмет, но он был таким маленьким, что не представлялось возможным разглядеть его. И туман, сизый клубящийся туман застилал моё видение. Я размахивала руками, пытаясь разогнать волны серого дыма, но картинка расплывалась, удалялась от меня, и в конце концов исчезла совсем. В тот же самый миг – мне так показалось – кто-то толкнул меня в поясницу, и я проснулась. В комнате уже было темно.
