Языковая школа находится в одной станции езды от дома, и при желании я смогу доходить туда пешком. Первое занятие — вводное: знакомство с группой и преподавателем, заполнение тестов. Когда я покидаю учебное здание, часы показывают начало десятого. Это хорошо. Времени остается лишь на то, чтобы перекусить, принять душ и лечь спать. А завтра будет новый день.
Я по привычке вздрагиваю, когда сумке звонит телефон, даже несмотря на то, что звучит не его мелодия. Звонит Саша.
— Привет, Тати. Не поздно?
— Совсем нет. Как твои дела?
После неудавшегося поцелуя в машине, наше общение постепенно стало сходить на «нет». Саша несколько раз писал мне сообщения, я отвечала вежливо, но без намека на желание продолжить. Он останется для меня не более, чем другом, и нужно, чтобы он об этом знал.
— У меня все в порядке. На днях вот в Казань на компьютерный форум смотался. Красивый город. Ты там была?
— Пару лет назад с мамой. Да, красивый.
— Какие планы на среду? Может быть, кофе выпьем?
— Не получится, Саш. В среду мы с Леной идем на концерт.
Билеты мне достались за половину стоимости от коллеги, который по семейным обстоятельствам не смог пойти. Лена была в восторге. Оказалось, что «Минусы» — ее любимая группа.
— Тогда, может быть, в четверг?
Я невольно усмехаюсь. И снова нет.
— Боюсь, тоже не выйдет. У меня курсы.
— Ты стала занятой, — без тени укора произносит Саша.
Мы прощаемся, договорившись созвониться на следующей неделе, а я думаю, что сейчас и впрямь занята больше, чем когда-либо. И пусть эта занятость никогда не заменит его, но она помогает мне находить себя.
Когда я захожу в узкий, заставленный машинами двор, на улице совсем стемнело. На нашей кухне горит свет, значит, Лену накрыл очередной вечерний жор, и она что-то готовит.
Не переставая идти, я лезу в сумку за ключами, и когда поднимаю голову, утыкаюсь взглядом в лоснящиеся бока черного Мерседеса. Сердце начинает бешено гудеть, а икры напротив становятся слабыми. Не стоять, дышать, идти. Разве я сомневалась?
Мирон выходит из водительской двери, смотрит, как я приближаюсь. Несмотря на любую мою установку, при взгляде на него дребезжит и вибрирует все тело. Его лицо серьезное, он смотрит без улыбки, и мне снова приходится напоминать себе не сомневаться.
— Привет. — Ключи, которые я держу руке, выдают мое волнение нервным звяканьем, и я машинально убираю их в карман.
Вместо ответа Мирон распахивает пассажирскую дверь, наклоняется. Когда он поворачивается ко мне лицом, в его руках — не меньше сотни белых тюльпанов. На одном из наших первых свиданий я сказала, что не люблю розы, потому что в детстве шип проткнул мне палец.
— Красивые… и тяжелые… — я прижимаю букет к себе и пытаюсь рассмеяться, но из горла вылетает лишь хриплый смешок.
— Ты записалась на курсы? — голос Мирона звучит мягко, глаза ярко мерцают.
— Сегодня первое занятие. Откуда знаешь?
— Твоя веселая соседка сообщила.
Я улыбаюсь.
— Вы, наконец, познакомились. Лена очень хотела.
— Она там что-то печет. Уговаривала меня зайти.
Повисает пауза. Мирон смотрит на меня, а я, конечно, смотрю на него. Говорят, тюльпаны не имеют запаха, но те, что у меня в руках — исключение. Они пахнут весной.
— Мне нужна была пауза, Тати. Ты меня знаешь: полумерами довольствоваться не умею. Если брать — то все, а мы, вроде как, подошли к определенной черте. Нужно было решить: либо с головой в тебя, либо обратно. Врать не буду — стало немного страшно.
— Сейчас тоже страшно?
— Хер его знает. Ушел с головой.
Глава 50
Двое
Я немного отодвигаюсь от стола, позволяя официанту поставить перед собой кофе, и уточняю:
— Ты не заскучаешь, пока я буду сидеть на курсах? Может, я лучше сама доберусь?
— Не парься, малыш. Я пока на квартиру заскочу — там дизайнер что-то по кухне утвердить хотел.
— Пришлешь мне фотографию гарнитура?
Мирон усмехается.
— Завтра можем съездить посмотреть оригинал вместе.
В животе начинают бурлить радость и предвкушение, совсем как было, когда я выбирала разные мелочи в нашу старую квартиру, представляя, как они займут заготовленное место и как идеально в него впишутся. Может быть, стоит поискать курсы интерьерного дизайна? Меня ведь давно к этому тянет. Мирон говорит, что у меня есть вкус и чувство стиля, а значит все получится.
Мы допиваем кофе, Мирон расплачивается по счету, и мы, держась за руки, идем к выходу.
— Думаешь, мне все же стоит сдать IELTS? (наиболее востребованный тест английского языка для учёбы, работы и иммиграции. Результаты теста IELTS требуются для получения рабочей визы, права на ПМЖ и гражданства некоторых англоязычных стран — прим. автора)
— Даже не раздумывай, Тати, — убежденно произносит Мирон. — Это как с Макао Тауэр прыгнуть или на Эверест подняться. Преодоление вершины, которое запомнится надолго.
— Мне будет стыдно, если я не сдам.
— И что? Не сдашь с первого раза — будешь пробовать дальше, — он шутливо поднимает бровь. — Do you get me, baby?
Я хихикаю.
— Yes, sir…
Мой смех обрывается, как если бы его перерубили топором, по позвоночнику прокатывается липкий озноб. Потому что в этот момент в дверях я вижу его: единственного человека, которого больше никогда не хотела бы встретить. Руслана.
Нет ни единого шанса уйти незамеченными, ни единого шанса на то, что Мирон его не увидит. Я знаю, что он временно живет в Швейцарии — что-то связанное с проектом его отца. Мы по-настоящему не обсуждали его с Мироном, но осведомленная Алина как-то обмолвилась, что его внезапный отъезд — результат договоренности между Сафроновым-старшим и отцом Руслана. Еще я знаю, что Рената вовсю готовится к свадьбе, которая состоится декабре.
На секунду мы встречаемся взглядами. Быть может, если бы я увидела в них намек на то, что ему жаль, мучительные воспоминания смогли сбросить в весе. Ради себя самой и своего будущего я заперла их под замком, но иногда им все же удается вылезать наружу. Но, увы, такого намека нет. В его глазах отражается все то же превосходство и совсем нет сожаления.
Мирон подтягивает меня к себе, закрывает плечом. Они не здороваются. Стена напряжения между ними настолько материальна, что электризует кожу. Секунда, две — и наши пути навсегда расходятся. Руслан идет к стойке — мы выходим за дверь.
Мое сердце отчаянно шумит и никак не хочет успокаиваться. И дело не только в голосах из прошлого. Я не знаю, что чувствует Мирон. Что значит для него эта встреча? Насколько сильны его собственные голоса и сумеет ли он их вовремя заглушить? Эти два месяца нам удавалось шагать в ногу друг с другом, и это всегда были шаги вперед. Изменится ли что-то сейчас?
