Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
— Стоять! — страшным голосом сказала Зоя и полезла с дивана, не отрывая взгляда от Аленки.
Павел Браун окаменел, не закончив движения, стоял с вытянутыми вперед большими коричневыми руками, а в руках у него была Аленка — сидела себе спокойненько на ладони этого сумасшедшего Павла Брауна, а другая ладонь этого сумасшедшего Павла Брауна крепко обхватывала тонкую Аленкину спинку. Аленка сияла глазами и снисходительно улыбалась Зое с высоты… Свысока. Этот сумасшедший Павел Браун делал испуганное лицо и таращил светло-серые глаза. Дымчато-серые глаза с поволокой. Интересно, эти глаза у него от дедушки или от бабушки?
Впрочем, сейчас ей гораздо интересней, почему это посторонние люди без спросу хватают ее детей руками. Большими коричневыми руками. И вертят их, как будто так и надо. Зоя наконец слезла с дивана, встала перед Павлом Брауном, и уже собралась задать ему все эти вопросы, и даже уже наставила на него указательный палец…
— Не стреляйте, я свой, — быстро сказал Павел Браун и поднял руки вверх.
Вместе с Аленкой. И Аленка подняла руки вверх. И засмеялась, и сказала с высоты:
— Мама, не стреляй, я тоже своя!
— Конечно, — согласилась Зоя. — Безусловно. Ты своя. А он кто такой? Совершенно чужой человек. Посторонний. Хватает без спросу… Крутит… Это как называется?! Немедленно отпустить ребенка!
— Мама, не бойся, мы немножко, — сказала Аленка и нетерпеливо трепыхнулась в поднятых вверх руках Павла Брауна. — Браун! Покружи скорей!
— Нельзя, — с сожалением ответил он. — Если мама сказала, что нельзя, — это значит, что сейчас нельзя. Может, потом… Внимание! Отпускаю ребенка!
Это называется — отпустить ребенка?! Он крутил и вертел Аленку почти так же, как Маньку, и Аленка хохотала почти так же, как Манька… Но Зоя не успела удивиться или испугаться, потому что это продолжалось всего несколько секунд, а потом Аленка оказалась на диване рядом с Манькой и так же, как она, дрыгала ногами и смеялась. Все у них было в порядке, никто ничего не вывихнул, никто не ушибся, не испугался и не задохнулся. Зоя опустилась на край дивана, помолчала, думая, как бы подоступнее выразить свое крайнее недовольство этим сумасшедшим Павлом Брауном, ничего цензурного не придумала и хмуро спросила:
— Вы почему здесь?
— По приглашению, — с готовностью ответил он. — Нас Серые на новоселье позвали. Меня и Макарова. Макаров все-таки архитектор. А меня — на правах его друга. Или, может быть, на правах вашего жениха, я не знаю.
— Молчать, — злобно сказала Зоя и оглянулась на девочек. Девочки дрыгали ногами и хохотали. — Павел Браун, вы что, ищете путь к моему сердцу? Должна предупредить: вы выбрали не тот путь. Через детей к моему сердцу пути нет. Это только мои дети. А я ревнива. Понятно?
— Ну, здрасте, — обиделся Павел Браун. — Ну, что вы такое говорите? Мать с отцом не должны делить детей. Это совершенно непедагогично. Вот когда мы поженимся…
— Гос-с-споди, — перебила его Зоя с Томкиной интонацией. — С ума все посходили… Чего вы ко мне привязались? Других нету, что ли? Молодых, красивых, одиноких, без всяких там детей…
— Не знаю, — неуверенно сказал Павел Браун. — Есть, наверное… А что?
— А то! — совсем обозлилась Зоя. — Вот и женитесь на них!
— Зачем? — удивился Павел Браун. — Я не хочу. Как можно жениться без любви? Это аморально.
Это что ж такое?.. Это он в любви так объясняется? Совершенно сумасшедший. Зоя присмотрелась повнимательней. Павел Браун очень старательно делал возмущенное лицо — сжимал губы, поднимал брови, таращил дымчато-серые глаза с поволокой… В дымчато-серых глазах резвилась хитрая хитрость, кувыркалась, хихикала и развлекалась вовсю. В каждом дымчато-сером глазу — по одной распоясавшейся вконец хитрой хитрости. Под коленку ему садануть, что ли?
— Вот только не надо меня бить, — испуганно сказал Павел Браун. — Рукоприкладство — это не метод выяснения отношений в семье.
И под коленку ему садануть не удастся. Морду лица делает испуганную, а фигура тела — в полной боевой готовности. Большие коричневые ноги вроде бы случайно переступают, вроде бы топчутся просто так, от нечего делать, а сами вон как напружинились. И большие коричневые руки ждут команды перехватить, скрутить, удержать, а может быть, и отнести в какой-нибудь ближайший ящик с песком. Нет, не удастся садануть ему под коленку. От этой мысли Зоя очень расстроилась.
Девочки за спиной притихли, подползли к ней, пристроились с обоих боков.
— Мама сер-р-рдится, — заявила Манька, выжидающе глядя на Павла Брауна.
— Да, я вижу, — печально согласился он. — А что делать?
— Покружи ее, — вдруг предложила Аленка. — Мама! Пусть Павел Браун тебя покружит! Это так интересно!
Зоя так изумилась, что потеряла бдительность. На одну секунду — только на одну секундочку! — она отвела взгляд от этого сумасшедшего Павла Брауна, чтобы посмотреть на Аленку: может, она тоже сошла с ума?.. И за эту секунду этот сумасшедший Павел Браун успел схватить ее большими коричневыми руками. И бросить в воздух, и поймать, и пару раз перевернуть колесом, и покружиться с ней на руках, и свалить, как куль, на толстый и красивый диван рядом с Манькой и Аленкой, которые тут же накинулись на нее с двух сторон.
— Правда же, интересно? — радостно спросила Аленка, нисколько не сомневаясь в том, что мама тоже радуется.
— Пр-р-равда! — крикнула Манька, прижалась мордашкой к Зоиному животу и зарычала: — Бр-р-р-р…
А этот сумасшедший Павел Браун стоял в сторонке с таким видом, будто он совсем ни при чем, будто он тут вообще случайно оказался, просто мимо шел, никого не трогал, а тут вон чего — акробатические этюды какие-то, полет под куполом цирка, нервных просят зажмуриться… Ну, он и остановился посмотреть. Интересно же. Но если нельзя, он уйдет, он даже уже уходит, все, уже почти ушел, не надо его ругать. Тем более, что у него тут еще дела есть. Его на новоселье пригласили. Вон, от дома уже кто-то что-то кричит. Наверное, за стол зовут… Он даже шаг к дому сделал и шею вытянул, заинтересованно присматриваясь и прислушиваясь к тому, что там делается, возле дома. А что здесь кого-то в воздух кидали, — так это не он, и если уж на то пошло, так он вообще ничего не видел.
Зоя вдруг поняла, что он боится. Ни с того ни с сего, без всяких видимых признаков, не раздумывая и не анализируя, она совершенно ясно увидела: он боится! Причем, если недавно Павел Браун из кожи вон лез, чтобы изобразить испуг, — кстати, не очень-то хорошо у него это получалось, — то теперь он на самом деле чем-то испуган и всячески старается это скрыть. Зоя не поняла, что бы могло его напугать, но настроение у нее тут же улучшилось — так, что даже раздумала делать ему строгий выговор. Ладно, на этот раз ограничимся замечанием.
— Павел! — Зоя с трудом выпуталась из рук Маньки и Аленушки, села на краю дивана, прижав детей к себе с двух сторон, и с печальной укоризной спросила: — А почему вообще-то вы разгуливаете на новоселье в таком виде?
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
