Женщина тихо рассмеялась.
— Спасибо, — неожиданно поблагодарила она. Увидев непонимание молодежи, объяснила. — Это мой портрет. — Улыбка преобразила лицо пожилой женщины, теперь сходство с юной девушкой можно было легко заметить. — Франция, Париж, тридцать девятый год. Через месяц началась война, и я уехала в Англию. — Ольга Николаевна осторожно прикоснулась к рамке, поправив полотно на стене. — Думала этот портер утерян для меня навсегда, но десять лет спустя после войны мой муж разыскал его и вернул мне.
Джон смутился.
— Изменилась? — насмешливо спросила хозяйка портрета.
Мальчик внимательно взглянул на Ольгу Николаевну, покосился на девушку в голубом платье. Длинная шея, аристократические черты лица.
— Просто стали старше, — ответил мальчик.
Ольга Николаевна рассмеялась.
— Хороший ответ. Уверена, в будущем ты разобьешь не одно девичье сердце.
— А как вы попали во Францию? — спросил Рома, активно подкармливая Стикса под столом: пес оказался любителем печенья.
— Родилась там, — улыбнулась женщина, окунаясь в воспоминания и далекое прошлое. — Этот дом почти два века назад построил мой предок. У этих стен невероятная история, но вот спустя столетия мы сидим в гостиной и пьем чай…А когда-то, точнее в 1915 году, моя матушка вальсировала в этом самом зале, здесь она познакомилась и с моим отцом. А потом революция, и им пришлось бежать. Хорошо еще что во Франции жили наши родственники, так что родители избежали судьбы других беженцев, которые отдавали драгоценности за бесценок, чтобы прокормить себя и детей. — Ольга Николаевна положила кусочек сахара в чай и размешала. Дети нетерпеливо заерзали на диване, они хотели услышать окончание истории. — А когда в Европе началась война, родители отправили меня с тетей в Англию. К сожалению, сами они не дожили до победы, умерли в оккупированной Франции.
Ольга Николаевна давно жила одна, поэтому она так быстро и привязалась к приблудному псу. Особняк предков и дворняга — вот и все, что было у этой пожилой, но сильной женщины.
Ольге Николаевне было лестно внимание подростков, которые годились ей во внуки. А гости действительно редко появлялись в этом доме, вот и коротала пожилая дама время, изучая историю своего рода.
Хозяйка дома лукаво улыбнулась и призналась.
— Однажды я даже видела английскую королеву.
— На балу? — спросила Вероника, подавшись вперед.
— К сожалению — нет, — рассмеялась женщина. — Во время войны принцесса Елизавета водила грузовик.
— Не может быть, — не поверил Максим.
— Еще как может.
— Это же Англия, а не Россия, — согласился Женя.
Ольга Николаевна покачала головой.
— И чему вас только в школе учат? Дочери Николая Второго вязали и вышивали, их работы раздаривались или продавались на благотворительных базарах. А в годы войны — принцессы работали в лазаретах и госпиталях, собирали пожертвования и помогали беженцам и пострадавшим.
— Вот, Джон, лучше бы ты историю России учил, вместо мифов о викингах и рыцарях, — подытожил Максим.
— Кто бы говорил, — возмутился подросток.
— А как же вы в Россию вернулись? — спросил Рома.
Женщина подошла к книжному шкафу и достала старый альбом.
— В сорок пятом вернулась во Францию, когда от родителей долго не было вестей. Тогда и узнала об их смерти. Затем попала в Прагу, и там познакомилась с русским офицером. Вместе с ним вернулась в Советский Союз, — Ольга Николаевна показала фото мужа.
— А вы были красивой парой, — прошептала Вероника.
— Да…были. Вот только когда мы вернулись на Родину, мне вспомнили мое дворянское происхождение. Но и здесь нашлись хорошие люди, помогли…Пятьдесят лет с мужем вместе прожили. Детей, правда, бог нам не дал. Но мы смогли вернуть мне дом моих предков.
— Дом ведь большой, — заметил Рома. — Как вы одна справляетесь?
Женщина пожала плечами.
— Пытаюсь добиться признания особняка памятником культуры. Многие вещи, разворованные в годы революции, мы смогли найти с мужем и вернуть. Так что, надеюсь, здесь когда-нибудь будет музей.
— А как же вы?
— А что я? Позади дома маленький флигель для слуг. Мне его вполне хватит. Да и сколько мне тут осталось?
В этот день Вероника и братья вернулись домой довольно поздно, они помыли посуду, прибрались в кухне, протерли пыль и даже помыли полы. Ольга Николаевна пыталась отказаться от нежданной помощи, но подростки могли быть настойчивы. Да и жаль им стало гордую, но одинокую женщину.
Глава 4
— Дай я взгляну, как ты выглядишь.
Елена поправила рубашку на сыне и застегнула верхнюю пуговицу. С удивлением заметила, что она и на каблуках была уже ниже сына.
— Ты прямо настоящий красавец.
— Ага, в этой дурацкой рубашке, — буркнул недовольно Максим.
Елена только улыбнулась. Ее взгляд рассеянно скользнул по комнате. За две недели сын превратил собственную спальню в свинарник. На двери он повесил знак — кирпич, и родители без разрешения не могли нагрянуть в комнату сына.
Елена подняла брюки с пола и повесила их на спинку стула. Она открыла рюкзак, в котором зашелестела упаковка чипсов.
— Мы же обсуждали, что они вредны.
— Я купил всего одну упаковку, — солгал мальчик.
— Ну конечно.
Вероника ненавидела неудобную школьную форму, но после начальной школы девочкам в приказном порядке приказали сменить брюки и юбки на одинаковые синие платья.
— Что приготовить на ужин, Елена Васильевна?
Андрей, зная о желании жены вновь выйти на работу, предложил нанять помощницу. И в доме появилась Светлана, которая приходила пять раз в неделю.
— На твое усмотрение.
— Не переживайте, Елена Васильевна, никто их из гимназии не исключит. Еще налить сока, Женя?
Мальчик покраснел и глупо кивнул.
В присутствии домработницы он вел себя довольно странно, это заметили и остальные члены семьи. Так что братья с удовольствием подшучивали над влюбленным Джоном.
— Она же тебе в матери годится, — сказал Максим, когда мама со Светой вышли из комнаты.
— Ничего не годится, — возмущенно возразил Женя. — Ей всего двадцать три года!
— Старуха!
— Да она красавица! А вы ничего не понимаете в красоте!
Вероника не одобряла увлеченности брата, но все-таки не подшучивала над ним, понимая, со временем его очередная влюбленность пройдет. Ведь он уже был влюблен в пять лет в воспитательницу в садике, а затем в учительницу в начальной школе. И в это раз его избраннице было всего лишь двадцать три года, а не двадцать восемь и не тридцать пять лет. Прогресс, улыбнулась уголками губ девочка.
