Книга Власть маски - Чингиз Абдуллаев

Утром он проснулся раньше обычного. Сказывалась разница вовремени. Обычно люди, прилетавшие в Соединенные Штаты, просыпались рано утром,в пять или шесть часов, и уже не могли заснуть. Он проснулся в шесть часов утраи принял душ. После завтрака он еще успел немного прогуляться до пляжа. Придневном свете все выглядело иначе — гораздо ближе и удобнее.

Дронго вернулся в свой номер к девяти часам утра. Примерно вдесять раздался телефонный звонок.

— Здравствуйте, — услышал он незнакомый мужской голос, — свами говорит Даниэль Барнард, я личный секретарь миссис Линдегрен. Я могуобращаться к вам — мистер Дронго?

— Да, именно так меня обычно называют. — Судя по голосу,секретарь был не очень молодым человеком.

— Как вы устроились? — поинтересовался Барнард.

— Прекрасно. У меня все нормально.

— В таком случае мы пришлем за вами машину. Ровно черезсорок минут она будет у вашего отеля. Черный лимузин. Водитель предупрежден.Миссис Линдегрен примет вас ровно в одиннадцать тридцать. У вас естькакие-нибудь пожелания или просьбы?

— Нет. Спасибо.

— До свидания.

Дронго положил трубку и впервые подумал, что поступилправильно, взяв с собой чемодан с одеждой. Среди неизменных вещей, которые онобычно брал с собой, были запасные комплекты нижнего белья, свежие рубашки,галстуки, носовые платки, два или три костюма, обязательно электрический чайники большая кружка. Кофе он почти никогда не пил, а без хорошего чая не могработать по ночам. Неизменный ноутбук он носил с собой. При этом ноутбук, вкотором была записана вся нужная ему информация, он оставлял дома и никогда неподключал к Интернету во избежание попадания в него какого-либо вируса. Адругой ноутбук, подключенный к Интернету, всегда был с ним.

Он выбрал серый костюм и тщательно подобрал галстук сплатком для светло-голубой рубашки. Раньше он любил носить костюмы от Валентинои Сен-Лорана. Но в последние годы качество костюмов великого французскогомодельера несколько ухудшилось. После того как он продал свою марку, в продаженачали появляться непонятные рубашки со скошенными рукавами и не оченькачественные костюмы. Именно поэтому Дронго перешел на модельную линию «Бриони»и даже заказал себе несколько неплохих костюмов от немецкой фирмы «Босс».

Застегивая запонки, он подумал, что вот уже много лет он неменяет обувь и ремни. Качество «Балли» оставалось неизменным на протяженииполутора десятков лет. Это не было пиаром или скрытой рекламой, ондействительно любил и носил обувь этой фирмы, предпочитая ее всем остальным.Так же как и парфюм «Фаренгейт», выбранный им много лет назад. С тех порпоявилось много очень неплохих парфюмов, среди которых отличались ароматы от«Гермеса» и «Армани». Но «Фаренгейт» оставался с ним как первая любовь.

Он был готов к встрече с актрисой уже через тридцать минут.Спустившись, он вышел на улицу. Несмотря на поздний октябрь, было не меньшедвадцати восьми градусов. «Идеальная погода», — подумал Дронго. Он легкопереносил жару даже в сорок градусов, столь привычную для Баку, и не любилхолода, когда температура опускалась ниже нуля хотя бы на несколько градусов.Во время зимних холодов в Москве он обычно уезжал в Баку или в Рим. Сильныеморозы действовали на него угнетающе. Отсутствие солнца было почти невыносимо.Он с трудом представлял себе жизнь где-то на севере, где в течение полугодацарила арктическая ночь.

Лимузин подъехал на несколько минут раньше назначенного. Изсалона вышел пожилой афроамериканец, он снял фуражку и открыл дверь. Дронгокивнул ему в знак приветствия и уселся на заднее сиденье. Машина мягкотронулась. Внутри салона был бар с шампанским, прохладительными напитками,коньяком. В углу салона был небольшой телевизор. И самое главное — можно быловытянуть ноги, что он с удовольствием и сделал.

Почему негров нужно называть афроамериканцами? — в которыйраз подумал он. Это в английском языке слово «ниггер» означало уничижительноеотношение к темнокожим рабам, а в русском это было всего лишь обозначениепринадлежности к негроидной расе. Но политкорректность сделала свое дело.Почему слово «афроамериканец» не обижает коренных американцев, предки которыхжили в этой стране не одно поколение? Похоже, что сами американцы с трудомразбирались в подобных лингвистических изысках.

Они ехали довольно долго, минут пятнадцать. Наконец машиназамерла у ворот, которые начали автоматически открываться. Лимузин въехал надорожку и через минуту затормозил у красивого двухэтажного дома в стиле ампир.Дронго дождался, пока водитель выйдет из машины и откроет ему дверь. Онпонимал, что с этой минуты за ним будут следить, и поэтому не суетился. Выйдяиз салона автомобиля, он сразу увидел две камеры, установленные на фасадездания и фиксирующие всех прибывающих гостей.

У входа в дом его ждал мужчина лет шестидесяти пяти.Среднего роста, седой, с глубокими морщинам, прорезавшими его лицо,внимательными серыми глазами и волевым подбородком, не характерным для личныхсекретарей. Он был одет в темно-синий костюм с белой сорочкой и строгимсеро-синим галстуком. Очки в модной оправе дополняли его образ. Увидев гостя,он протянул ему руку и улыбнулся обычной дежурной улыбкой американскихпродюсеров.

— Добрый день, мистер Дронго. Я секретарь миссис КристинЛиндегрен — Даниэль Барнард. Мы вас ждали. Как вы доехали?

— Здравствуйте. Прекрасно добрался. Кажется, в этом лимузинеможно даже немного пожить, — пошутил Дронго, входя в дом.

На первом этаже находился роскошный холл, в котором стоялидиваны и кресла светлых тонов, на окнах — декорированные им в тон занавески, иповсюду были расставлены живые цветы. Барнард пригласил гостя садиться,осведомившись, что будет пить Дронго.

— Минеральную воду без газа, — попросил гость. Для алкоголябыло слишком рано, к тому же он не любил злоупотреблять подобными напитками.

Барнард взглянул на девушку, стоявшую в дверях, и черезнесколько секунд им уже принесли французскую минеральную воду «Виттель» встеклянных бутылках. Девушка разлила воду в высокие стаканы и быстро ушла.Барнард взял один из стаканов, пригубил его.

— Миссис Линдегрен будет через четыре минуты, — любезносообщил он, — она всегда появляется в точно назначенное время. И никогда неопаздывает.