Даже хомячок, загнанный в угол, может стать сильным и изворотливым зверем.
«Где я? Что со мной? Как горит в груди, и голова раскалывается от боли! Ах да, помолвка! Это помню. Как в карету села, еще помню. Не помню только, как доехали, но это мелочи. Главное, я сейчас в сознании. Итак, будем думать, что у меня похмелье. С этим мне легче будет разобраться, опыт внушительный имеется, хоть и не личный. Чего я там всегда отцу советовала? Как он там, кстати? Совсем про отца забыла с этой смертью своей несвоевременной. Стоп. Сосредотачиваемся на главном. Отец в другом мире, связи с ним нет, он в больнице под присмотром, так что волнение за него — это не главное. Главное — решить, что мне делать прямо сейчас. Надо уменьшить концентрацию яда в крови, следовательно, пьем много воды, кваса, рассола хорошо бы, если тут такое есть. И обязательно надо поесть. Вторые сутки без еды. Тут и атлет от капли спиртного опьянеет. Есть лучше фрукты, творог, йогурт и мед. Итоговый вывод: идем на кухню, на месте разберемся, что тут есть, а чего нет. А служанки пусть воды принесут: контрастный душ помогает вернуть нормальное распределение жидкости в организме, как было написано в той памятке на стене папиной палаты в клинике».
Настя оперативно взялась за претворение планов в жизнь. Со стоном сползла с кровати, накинула халат и босиком помчалась искать кухню.
«И чего это повариха от меня шарахается? Не видела никогда, как юные мисс половником рассол из кадушки хлебают? Да творожком закусывают? И что это была за попытка в кладовую меня не пустить? Теперь пусть все, что я в боях потеряла, сама от пола оттирает. Я достаточно к себе запасов унести успела. Так, пора переходить к водным процедурам и физическим упражнениям».
Спустя час Настя выплыла из дома в местном костюме для верховой езды. Он представлял собой полноценный комбинезон: обтягивающий лиф сверху и лосины снизу — к талии, для соблюдения приличий, была пришита длинная многослойная юбка до пола. В этом мире не было женских седел, все ездили на лошадях одинаково, по-мужски. В руке горемычная похмельная попаданка сжимала утащенные тайком ножницы. Конюх подвел к ней красивую стройную светло-серую лошадку.
— Это еще зачем? — вопросила Настя, с ужасом косясь на животинку. Она в своем городке в жизни никогда на лошадях не сидела.
— Как зачем? — не понял конюх. — Вы ж, это, прокатиться хотите?
— Нет!
— Так, а чегой-то в платье таком? — недоумевал конюх.
Проходившие мимо служанки тоже глянули растерянно.
— Я в таком платье просто пройтись хочу. По полям погулять, ясно?
— Так это ясно. Чего тут неясного, — почесал затылок конюх и повел лошадь назад в конюшню.
Служанки переглянулись и поскакали скорей новую сплетню о бедной обезумевшей невесте разносить. А Анастасия Николаевна Орлова, выпрямив спину и чеканя шаг, как на экскурсии с классом, потопала в сторону полей.
«Вот теперь вполне себе подходящая форма для пробежек, — разглядывала Настя комбинезон. Сидя в кустах на траве в одной сорочке, было непросто отпарывать пышные юбки, но руководитель кружка „Умелые ручки“ с этой задачей справилась на отлично. — Вдоль поля хорошо утоптанная тропа идет. По ней и побегу».
Еолофей Баевич Марвек, купец средней руки, просто лучился довольством, принимая за обедом своего будущего зятя Северина Таиса. За столом присутствовали также его жена, два сына от второго брака и лекарь-маг, вынужденно гостящий в его доме до самой свадьбы. Не было только его негодной дочери, за которой полчаса назад была отправлена служанка.
«Если она опять начнет свои капризы разводить, в комнате запру. На хлеб и воду посажу! Неужели так трудно понять, как благоприятно эта родственная связь на нашей семье отразится. Ведь сын ее по закону и моим внуком числиться будет. И помогать будет. У магов с этим строго. Ей-то через годик уже все равно станет, а моим наследникам на всю жизнь польза».
Купец еще раз оглянулся на дверь. Обед не начинали, ждали невесту.
— Вы уверены, что с вашей дочерью все в порядке? Может, ей еще очень плохо после помолвки? Или она… э… не в себе? — спросил Авар.
— Уверен. Служанка говорила, она гулять пошла. Но это еще утром было. Давно должна была вернуться. — Еолофей посмотрел на недовольно нахмурившегося Северина и вытер холодный пот со лба. «Ну, Наиля, ты у меня попляшешь!»
Дверь в столовую приоткрылась, явив господским взорам испуганное лицо лакея.
— Господин, там мисс…
— Что мисс? Где она шл… — еле удержался от ругани хозяин дома.
— Вы сами посмотрите, господин!
Северин поднялся из-за стола. Вслед за ним встали и другие.
То, что дело идет не так, как надо, Настя поняла почти сразу. Благополучно выбравшись в отреставрированной амазонке на тропу, она побежала легкой трусцой вдоль колосящегося поля. Светило солнце, пели птички, ароматно пахли незнакомые цветы и в воздухе витал особый летний запах нагретой земли. После слякотной зимы на северо-западе России здесь был настоящий рай. Дома Настя в такую погоду спокойно пробегала шесть километров — два круга вокруг городского парка. Однако сегодня уже на первом километре, если не раньше, началось сильное сердцебиение и закололо в боку. К концу второго Настя уже скорее ползла, чем бежала. Тело взмокло, одышка была такая, что хоть скорую вызывай. Болело все! Ноги, руки, а особенно живот в области пресса. Ее тошнило, а мускулы сводило легкими судорогами.
«Неужели это наркота так действует? Вряд ли. Утром я почти со всеми симптомами справилась. Да и ум сейчас абсолютно ясный. Это с телом что-то не то! Может, отторжение чужой души началось? — На этой мысли Настю прошиб холодный пот. — Нет, это уж совсем невероятно! Душа — это же не орган, пересаженный и пришитый. А что тогда? Стоп. Опять я отвлекаюсь от главного. А главное у нас что? Как я вернуться смогу в таком состоянии? Кругом поля, ни одного человека в зоне видимости нет, до дома километра четыре идти, если не пять. Поля-то под самыми окнами господского дома не засевают. А я не то что идти — ползти не могу». Настя присела на холмик, отдышалась и мужественно собралась в обратный долгий путь.
