Напоследок оглянувшись, я поспешила к выходу; в лицо ударил прохладный вечерний воздух. Вдалеке раздался звук сирены.
Глава 4
Кабинет директора находился достаточно далеко от столовой, чтобы в нем не пахло дымом. Вместо этого здесь присутствовал запах несвежего кофе и свечи с тошнотворным ароматом корицы и тыквы. Я развалилась на зеленом стуле из стеклопластика лицом к директору Сепульведа. Она сидела за столом и неодобрительно смотрела на меня.
– Клэра, ты измажешь кровью весь стул.
Стул заскрипел, когда я выпрямилась – на подлокотнике тут же появилось пятно, когда я коснулась его рукавом куртки. Я посмотрела на директора и пожала плечами.
– Мне кажется, это бесполезно. Вы же потом можете ополоснуть их водой, верно?
– Или ты можешь сидеть, как нормальный человек, – пробормотала сидящая рядом Роуз. Она устроилась на самом краешке, вскинув подбородок и скрестив ноги, словно дама королевских кровей.
Кстати, крови на ней было очень много. На щеке красовалось жирное пятно, на шее отпечатки рук, а платье представляло собой абстрактную картину из синего и красного.
– Помолчите обе, – рявкнула директор. – Больше ничего не хочу от вас слышать, пока здесь не появятся ваши родители.
Строгий тон очень разнился с ее внешним видом – она была одета в кофту, накинутую поверх тонкой ночной сорочки с цветочным рисунком. Когда час назад ей позвонили из пожарной части, она лежала в кровати и смотрела криминальные шоу.
Огонь потушили; к счастью, пожарные успели до того, как он выбрался за пределы столовой. Все отправились домой, но директор Сепульведа внезапно появилась и загнала нас с Роуз в свой кабинет. Мистер Синклер сидел в углу и изо всех сил старался не уснуть. Похоже, она вызвала его в качестве подкрепления.
– Директор Сепульведа, – начала Роуз своим властным голосом, – разве не разумнее обсудить это в понедельник? Мы здорово перепугались.
Какого черта? Кто, вообще, так разговаривает? И неужели взрослые попадаются на эту удочку?
– Нет. – Слово рассекло воздух, точно нож.
Я усмехнулась.
– Отличная попытка.
Роуз проигнорировала меня и занялась своими ногтями. О, теперь, значит, она выше этого? И куда делось все ее самообладание на сцене, когда она слетела с катушек и бросилась на меня?
Я снова посмотрела на Роуз, и во мне все закипело – это из-за нее я застряла в полночь в кабинете директора. Не верится, что она снова загнала меня в эту ловушку.
Потому что именно из-за Роуз Карвер я получила свое первое отстранение от уроков в девятом классе.
Тогда я в первый раз попробовала курить. Нервно подкурив сигарету в кабинке туалета, я услышала, что кто-то вошел, и замерла посреди затяжки. Через секунду распахнулась дверь в кабинку, которую я забыла запереть, и передо мной возникла ее крепкая фигура. Она бросилась стучать на меня прежде, чем я успела ее остановить. Первая сигарета стала причиной первого отстранения.
После такого я заимела репутацию человека, который вечно попадает в неприятности. Сначала меня это беспокоило – разве я хотела отправиться в старшую школу с таким ярлыком? Но он остался, и я ничего не смогла с этим сделать. Учителя не ждали от меня ничего хорошего, и я смирилась.
Так было легче и почти всегда веселее. Я видела, как моих друзей из средней школы затягивало в жестокую погоню за университетами. Чем дальше мы отдалялись друг от друга, тем сильнее я сближалась с Патриком и Феликсом, которые находились со мной на одной волне.
А Роуз? Она была лучшим примером всей этой скукоты старшей школы. Все в ней выводило меня из себя: ее неспособность расслабиться; необъяснимое влечение следовать правилам; наклонности стучать и необходимость быть первой в этой жизни. Поэтому, когда выпадала такая возможность, я превращала ее жизнь в беспорядок и хаос. Подкалывала ее и раздражала, когда могла. Например, во время ее участия в танцевальном конкурсе я устроила флешмоб. А потом посыпала сахаром весь латук в салатном баре, где она каждый день покупала обед. И любое следующее за этим наказание того стоило.
Прошла вечность. Я задремала, склонив голову под странным углом и укутав платьем ноги, как вдруг распахнулась дверь.
– Роуз! – К ней подбежала изящная темнокожая женщина. Она была очень похожа на Роуз, только пониже и с длинными волнистыми волосами, идеально уложенными даже в такой момент. Ростом Роуз явно пошла в папу – высокого и привлекательного темнокожего мужчину с еле заметной благородной сединой в черных волосах, который вошел вместе с женой.
– Ты в порядке? – Мама схватила ее за плечи и выпучила глаза. – О господи, почему ты вся в крови? – Она перевела взгляд на меня. – Почему вы обе в крови?
– Она ненастоящая, мам. Я в порядке, так, ерунда, – произнесла Роуз с надменной уверенностью, которая обычно так меня бесила. Но сейчас я была благодарна за нее и надеялась, что она вытащит нас из сложившейся ситуации.
Но ее маму было не так-то просто обмануть. Она выгнула тонкую бровь и повторила:
– «Так, ерунда?»
Впервые Роуз явно стало неловко, и она заерзала на стуле, сцепив руки.
Никто не успел отреагировать, потому что дверь снова открылась, и в кабинет заглянул папа в кепке. Да-а-а, пора отсюда валить.
– Заходите, мистер Шин, – сказала директор Сепульведа, махнув ему.
– Зовите меня Эдрианом, – ответил он и нехотя вошел. Папа в детстве столько раз попадал в неприятности, что даже не окончил старшую школу. Поэтому всегда нервничал, когда появлялся на территории учебного учреждения.
Увидев меня, он не поверил своим глазам.
– Что с тобой случилось? Ты в порядке?
– Это фальшивая кровь, – опередила меня с ответом миссис Карвер. Гены властности во всей красе.
Взрослые неловко окружили нас.
– Итак… – начал папа Роуз, прокашлявшись.
Директор Сепульведа обошла стол и прислонилась к нему бедром, скрестив руки и глядя на нас. Эта высокая женщина раньше занималась спортом и даже в ночной сорочке выглядела устрашающе.
– Ваши дочери сегодня на балу устроили представление.
– Столовая в порядке? Насколько сильным был пожар? Кто-нибудь пострадал? – включила режим профессионального адвоката мама Роуз. Джоанна Карвер была популярна во всем Лос-Анджелесе, потому что несколько лет назад являлась обвинителем по крупному делу об избиении задержанного полицейскими. Ее даже поместили на обложку журнала «Эбони» и дали звание «Самой красивой женщины».
– Миссис Карвер, пожар был потушен, горела только сцена. И слава богу, что никто не пострадал. Но не благодаря этим двум.
Папа взглянул на меня.
– Так что именно случилось?
