Книга Крах каганата - Михаил Казовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мир тебе, Иосиф. Подойди поближе. Мы готовы тебе внимать.
Тронный зал был без окон. Освещался масляными коптилками в виде высоких чаш. В воздухе витал запах дорогих притираний и курящейся конопли, отчего слегка дурманился разум. На высоком золотом троне восседал «царь царей», но свисающие с балдахина полупрозрачные тёмные занавески закрывали его лицо; можно было только понять, что верховный правитель Хазарии — полноватый мужчина с бородой до пояса; различался такие кафтан из расшитой материи, руки в перчатках — с драгоценными перстнями на каждом из пальцев, остроносые сапоги с голенищами до самых колен. По краям кафтана были нашиты круглые серебряные бубенчики, издававшие мелодичный звон при любом движении господина.
Сев на нижней из ступенек, восходящих к трону, гость молитвенно сложил руки и сказал:
— О, могущественный из всех владык подлунного мира, солнце нашей страны и отец хазар! Ниспошли на меня свою милость, вразуми и благослови. Я задумал жениться во второй раз. Ты ведь знаешь, что мой родитель — доблестный каган-бек Аарон — мир его праху! — выдал за меня царевну Алании христианку Ирину, перешедшую затем в нашу веру, восприняв Заветы Моисеевы и иные Заповеди сынов Израилевых. Мы с ней прожили в любви и согласии целых семнадцать лет, а Давида, старшего моего сына от неё, я провозгласил собственным преемником. Но сомнения с некоторых нор гложут мою душу: можно ли доверить титул каган-бека человеку, появившемуся на свет не от матери-еврейки? Пусть и обращённой? И покойный рабби Леви бен Арах, изучая Законы Галахи, укрепил моё побуждение произвесгь наследника от другой женщины — иудейки не просто провозглашённой, но и по рождению! Долго мы искали такую. И теперь нашли — дочь раввина Когена, приглашённого нами из Константинополя. После праздника Рош-га-Шаны я желал бы объявить о разводе с Ирмой-Ириной, а затем сочетаться законным браком с этой Ханной, да хранит её Небо от злых напастей!
Несколько мгновений подумав, бородач на троне спросил:
— А твоя аланка? Как ты с ней поступишь после акта развода?
— Поселю её в крепости Хазар-Кала, на реке Ярыксу, что южнее города Семендера. Пусть живёт, не зная ни в чём отказа, кроме свободы и возможности отомстить.
— А твои нынешние дети?
— Мальчиков оставлю в Итиле, заключив их в дальнюю башню Ал-Байда, чтобы ждали там своего совершеннолетия, а /затем отправлю наместниками в подданные нам страны. Девочку же Сарру поручу её матери, им вдвоём в изгнании будет веселей.
В голосе «царя царей» прозвучало сомнение:
— Вряд ли это мудро, Иосиф. Мы сейчас не про женщин — их обеих опасаться не следует. Мы имеем в виду твоих сыновей. Не отняв у них жизнь, ты себя и страну обречёшь на смуту, повод дашь врагам попытаться сделать кого-то из них каган-беком и тем самым поставить под удар нового наследника от второй жены.
Гость заволновался, пальцы его задёргались:
— Умертвить моих милых мальчиков? Я такого не сделаю никогда. Лучше сам умру, чем останусь навечно сыноубийцей.
Высший хазарский судия усмехнулся, и бубенчики на его кафтане иронически звякнули:
— Ты добросердечен, как Авель, убиенный Каином. Но правители слеплены из иной глины. Чувства, свойственные рядовым людям, слишком для них мелки. Надо думать о благе царства! Если хочешь взять себе другую жену — надо решать вопросы с отпрысками от первой. Или не разводиться вовсе. Как ты думаешь, Авраам?
Дхавши-гар, находившийся в отдалении, у дверей, поклонился с кряхтением старого человека:
— Истинно так, о святейший и прозорливый! Оставлять жизнь Давиду, Элие и Эммануилу после развода — слишком рискованно для судеб Хазарии. Наша история знает междоусобицу, происшедшую в царство Авдия, полтора века тому назад, — сколько лучших умов умерли напрасно! Сам великий Авдий погиб и два его сына — Езекия и Манассия. Мы тогда лишились Тавриды и камской Булгарии... Только брату Авдия, несравненному Хануке, удалось железной рукой навести порядок, возвратить утраченные провинции... Допустить повторения беспорядков мы не можем, это равносильно измене.
Красный от волнения, с устремлёнными в пол глазами, молча стоял Иосиф на коленях у трона, и его спина выглядела сутулой больше обыкновенного. Наконец он проговорил:
— Хорошо. Будь по-твоему, о святейший и богоравный. Я убью всех своих детей мужеского пола.
— Что ж, Иосиф, — одобрительно качнул головой «царь царей», — вот теперь мы благословляем тебя на повторный брак. И ступай же с миром. Если разрешит Провидение, нам удастся почтить вниманием церемонию твоей новой свадьбы.
— О, благодарю... я и Ханна будем счастливы, как никто из смертных...
Но уже удалившись из дворца, сидя на коне, как нахохленная птица, мрачный и озлобленный, муж Ирины мысленно возразил кагану: «Чтоб ты сдох, мерзкий и бездушный. Так я и отдам на заклание славных моих сыночков! Жди, надейся! И второй раз женюсь, и детей оставлю в целости и сохранности. Может, ты и умный со своим хилым Авраамом, только я буду похитрей вас обоих! Знайте!»
Что за славный праздник Рош-га-Шаны! Перед ним каждый уважающий себя иудей должен совершить омовение в «микве» — специально оборудованной купальне с дождевой или же проточной водой. Ибо сказано: сила Бога Яхве в воде, чудеса Он творил на воде, и вода очищает тело от всего непристойного. Обнажившись полностью, сняв даже кольца и серьги, человек поначалу просто моется, а уже потом совершает ритуальное погружение (твилу), не переставая читать священные тексты, каясь за содеянные грехи: «Прости нас, о Отец наш, ибо мы согрешили; помилуй нас, о Царь наш, ибо мы нарушили Твой завет; ибо Ты прощаешь и милуешь. Благослови Ты, Господь, милостивый и всепрощающий!»
Празднично одетые, собираются верующие в синагоге. На мужчинах — талиты — покрывала из белой материи с горизонтальными полосами синего или чёрного цвета по краю, а на всех четырёх углах — кисти; голову и левую руку украшают тфиллины — чёрные коробочки, содержащие свитки с извлечениями из Второзакония и Исхода. После богослужения все выходят на берег реки, чтобы вытряхнуть из карманов и пустить по течению крошки, мусор, а по сути — скверные остатки старого года, очень надеясь оказаться в Новом налегке, без вчерашних горестей и страданий. Очищению помогают радостные гимны — вроде «йигдаля» — «Величие и слава Бога, дающего жизнь, безграничны!..» Из домов выбрасывается залежавшийся хлам. А собравшись за праздничным столом, люди распевают «Шолом Алейхем!» — «Мир вам, ангелы-служители!» и едят новогоднюю пищу, содержащую мёд — яблоки с мёдом, торты и пирожные...
Ночь накануне Рош-га-Шаны Ирма провела не смыкая глаз, — в думах о своём положении. Ведь она не знала, что замыслил Иосиф, и вторые сутки после возвращения мужа в Итиль продолжала томиться в неизвестности. Наконец решила, что единственный способ выяснить причину царской немилости — подойти к супругу во время ташлиха — церемонии очищения у реки.
В семь утра протрубили в бараний рог (шофар). Разодетую и причёсанную, понесли государыню в паланкине к синагоге. Боковой лестницей поднялась она на специальный балкон: женщинам в храме надлежало стоять отдельно от мужчин. Сверху было хорошо и видно, и слышно: множество талитов и тфиллинов, бронзовые меноры — семи- и девятисвечники, освещавшие всё убранство святого дома, в глубине — ковчег — шкаф, прикреплённый к восточной стене, над которым — две дощечки с первыми словами из десяти Заповедей и предупреждение: «Знай, перед Кем ты стоишь!» Появился рабби Ицхак — величавый и просветлённый. Вместе с помощником он направился к самому ковчегу и торжественно извлёк изнутри свиток Торы. Повернувшись, Коген понёс его к центру синагоги, а присутствующие мужчины наклонялись вперёд, чтоб дотронуться до Святого Писания кончиками кистей, украшавших талиты. На центральной площадке храма — бимс — свиток водрузили на высокую деревянную подставку, и тогда началось чтение на древнееврейском и негромкое песнопение — рабби исполнял ведущие партии сильным, низким голосом, хор за ним подтягивал... Ирма плохо знала иврит, несмотря на экзамен, сданный ею семнадцать лет назад раввинам — при принятии иудаизма, и поэтому слушала вполуха. И вообще православное богослужение в церкви Святой Софии на её родине, в городе Магасе, нравилось ей гораздо больше. Впечатления детства самые сильные, и однажды, поразившись красоте христианского собора, золотым окладам икон, дорогим одеяниям священников и многоголосию хора, дочь аланского царя Негулая не могла в дальнейшем себя заставить восхищаться и точно так же трепетать в синагоге. Да ещё предстоящий разговор с Иосифом отвлекал её мысли. Ирма видела супруга с балкона — он стоял сразу перед любимой, в чёрной шапочке-капели и с тфиллином на лбу, чуть заметно раскачиваясь в такт молитвам. Да, она любила его — ласкового, мягкого, иногда — упрямого и крикливого, чересчур наивного для правителя целого народа, склонного к депрессии, а потом к необузданному веселью, но неглупого и незлого. Близость к этому человеку сделалась привычкой. Ссорились они редко. Почему же теперь в их семейной жизни больше нет согласия? Что за план зародился в этой круглой воловьей голове с большими залысинами? Как узнать?
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Крах каганата - Михаил Казовский», после закрытия браузера.
