— В общем, так. Водителя, как приедете, под замок, если не дурак, поймет, зачем это надо, только популярно объясните, что никто убивать его не будет. Как уйдем ТУДА, может гулять на все четыре стороны. Насчет отца — предъявить ему нечего, у него железное алиби, как все выяснится, отпустят. Туда сейчас адвокат Раевского направляется. Отправка согласно плану, так что пока сидите тихо.
— Ясно, спасибо, дядь Олег.
— Отбой.
Убрав мобилу в карман, я вернулся в машину.
— Ну что, Толь, скажешь?
— Правильно все сделали. Я бы на вашем месте, честно говоря, не знаю, как бы себя повел, но тут я за вас. Зарвались черные, так им и надо.
— Тут такое дело, Толь. У нас есть планы, которые ты можешь нарушить. В общем, придется тебе пару недель провести в нашем обществе. Потом можешь гулять на все четыре стороны. Слово боевого офицера.
Водитель развернулся и исподлобья посмотрел мне прямо в глаза, о чем-то размышляя.
— Хорошо. Я тут у бабушки живу, только нужно ее предупредить. Это по пути, заедем?
— Да не проблема. Поехали.
Доехали без происшествий. Узнав, что ночевать будем под открытым небом, Толик взял с собой пару старых матрасов, одеяла, удочки и ведро вместо котелка. Трудности с питанием решили быстро, заехав и купив в деревенском магазине крупу, чай, сахар, соль, печенье и пакетики с супом. Картошку и лук взяли у Толика. На пару недель активного отдыха должно хватить.
Бабушка Анатолия, сухонькая старушка с седыми волосами под цветастым платком, стояла возле открытой калитки и трогательно провожала нас взглядом.
— Вот тут поверни, дальше все время прямо, проедем гать — и за деревушкой направо. Там, считай, на месте, — показывал я. За время поисков эти места я успел излазать, вернее, избегать вдоль и поперек и могу честно сказать, что знаю тут каждую кочку. Спотыкался.
— Болота тут, смотрите, даже на дороге вода, — въехав в особенно большую лужу, прокомментировал Толя. В последнее время мы часто окунались в подобные водоемы на дороге по самый капот, поднимая тучу брызг.
— Так насыпали ее когда? В советские времена, с тех пор она никому не нужна, вот и уходит под воду. Кстати, Степ, мобилу выруби, а лучше вообще батарею вытащи.
Я проделал ту же процедуру и, после короткого колебания, попросил сотовый у водителя, тот беспрекословно его отдал. Отца взяли менты, а значит, и его мобилу, так что лучше подстраховаться. Отключив все сотовые, благо заблаговременно договорились о сеансах связи с дядей Олегом, я убрал их в сумку.
— Толь, ничего, если я твоей мобилой попользуюсь? А то наши, похоже, засвечены, уходили в спешке.
— Да не проблема, там только денег особо нет, но на десяток звонков хватит… Кстати, ты сказал, что боевой офицер, а не слишком молод?
Степка в ответ зафыркал, пытаясь скрыть смех. Особого недоверия в вопросе Толи не было, видимо, сравнил стили поведения мой и Степки, вот и решил узнать поподробнее. На вид мне можно было дать не более двадцати — двадцати трех лет. Два года я ходил в форме, так что выправку, умение строить предложения ни под какой одеждой не спрячешь. Анатолий служил и армейское во мне определил сразу.
— Да нормально, звание сержанта мне присвоили в восемнадцать лет. Через некоторое время уже лейтенанта, — про остальные звания я говорить, естественно, не стал, чтобы не потерять доверие парня, хватит и лейтенанта.
— А с рукой что? Заметил, как бережешь ее.
— Пулевое в плечо — снайпер.
— В Чечне?
— У нас не только там войны идут, немного в другом месте.
— Понятно… а какой род войск? Спецназ? — Видимо, попытался угадать по стилю поведения и спортивному телосложению.
— Ты будешь смеяться — я летчик. Истребитель.
— А ранение?
— Сбили.
Анатолий на несколько минут задумался, то ли размышляя над прошедшим разговором, то ли сосредоточившись на управлении, — дорога действительно стала хуже. Похоже, зря мы поехали прямо, нужно было сделать крюк и объехать это болото. Однако раньше мы тут нормально ездили… на тракторах.
Анатолию я сказал полуправду по одной причине: так как основное время мы будем проводить вместе, обучение Степки специфике боевой службы и мирной жизни в СССР вряд ли останется без внимания.
— Все равно не помню, чтобы где-то велись боевые действия. — Дорога пошла ровнее, и Толик снова стал проявлять любопытство.
— Толь, вот ты мне скажи, когда в Чечне служил, там случалось что-нибудь громкое? Об этом трубили в газетах и в новостях?
Водитель на несколько секунд задумался, после чего, вздохнув, кивнул:
— Было дело, БТР подорвался, потом колонну с продовольствием обстреляли, а в новостях говорили, что у нас все тихо. Мы тогда на блокпосту стояли, в усилении, так что знаю, что говорю.
— Вот именно, не все можно узнать из новостей. А про себя скажу, воевал не в России, а в Азии.
— А-а-а, все понял, вопросов больше нет… А Саддама кто сдал? — через секунду не выдержал он.
— Свои же и сдали. Генералы его.
Версия с Азией под наш случай подходила просто идеально, правда, до Толи еще не дошло, что война та была несколько раньше, чем я получил ранение. Если что, скажу, что был в Секторе Газа, там постоянно что-то случается.
— Вот тут направо. Видишь, колея набита, травой заросла? По ней дальше на поляну выйдем. Там конец нашего пути.
— Я смотрю, хорошо места тут знаешь?
— Два года назад был здесь с поисковиками.
— Это которые всякие останки ищут со времен войны? — уточнил Анатолий.
— Да, именно с ними.
— Понятно.
— Машину под тот дуб загоняй, ее с воздуха не заметят, и будем устраиваться.
Мотор, тихо поскрипывая, потрескивая и остывая, еще не успел заглохнуть, как я, открыв дверцу, спрыгнул на изумрудно-зеленую траву и сразу стал командовать:
— Шалаш ставим под теми деревьями. Кухня, вернее, костер там, где старое пепелище. Дым будет уходить по стволу дерева, и его не будет видно. Туалет вон за тем кустарником. Степка, берешь ведро и идешь вон туда, где березы растут, за ними ручей. Помоешь ведро, наберешь воды, принесешь его сюда. Толя, бери топор, будем шалаш делать.
— Вот раскомандовался, — буркнул себе под нос Степка.
— Курсант Раевский! Смирно!.. Спину ровнее… живот втяни.
Анатолий, развлекаясь, наблюдал за представлением, помахивая взятым из багажника топором.
— Так, Степ, ты хотел с нами?
— Ну…
— Не «ну», а «так точно». Ты теперь в армии и привыкай ходить строем и соблюдать субординацию. У меня есть три недели, чтобы вбить в тебя хоть основы. Никаких Степанов и Севок. Ко мне обращаться товарищ… — я стрельнул взглядом в сторону Толика, — командир. С этой минуты общаемся строго по уставу.
