— А какое сёдни число, не знаешь?
— Двадцать девятое октября.
— А год?
— Митяй… ты… блин, вчера спрашивал.
— Да голова-то дурная, Генк.
— Девяносто пятый.
— Это же мы еще при Ельцине! — непонятно что выразил подобным восклицанием местный житель и продолжил путешествие в магазин.
Навстречу ребятам по мосту шли двое парней с довольно грязными рюкзаками, но в относительно чистой одежде.
— Пещерники? — спросил оживленный Саша хмурого Василия.
— Конечно. Другие тут не ходят.
— Вась, смотри, — обратил внимание друга Равиль, — тот, с ленинской бородкой… Мы его тогда в Киселях встретили?
— Это Леха из МГУ.
Они встретились на мосту, обменялись ничего не значащими рукопожатиями.
— Как там? — спросил Василий.
— Нормально. На Водокапе сильно капает. Левый переход в Новейшую завалило немного.
— Народу много?
— Нет. Две группы только встретили, и Крот, говорят, один ходит. Но мы его не видели.
— А вы долго тут были?
— Два дня. А это новенькие с тобой?
— Ну.
— Ладно.
— Лады.
Они было уже подняли руки в прощании, но тут Леха что-то вспомнил.
— Вы в Передней рюкзаки не оставляйте. Останавливайтесь где-нибудь в Старой или Новейшей. А то местная шпана пошаливает, вещи попереть может. Глубоко они заползать не рискнут…
— Хорошо.
— Да, — сказал Лехин спутник, — вчера встретили в Передней двоих солдат молоденьких. Пожрать попросили и одежду гражданскую. Мудаки какие-то с одним фонарем и свечкой. Дезертиры, что ли?
— Так что вы там поосторожнее.
— Хорошо. Пока.
Молча перешли реку, долго поднимались по дороге в гору на высокий берег. За береговым гребнем среди каменных валунов и облетевших кустиков обнаружился маленький овражек, точнее, яма с протоптанной тропинкой на дно. Василий спустился на пару шагов, с удовольствием скинул рюкзак и сел на валун.
— Пришли.
— Куда? — спросил Миша.
— Куда и собирались. Вот вход.
Он указал на груду камней, истоптанных подошвами в глине. Миша вытянул шею и обнаружил, что между камнями действительно есть какой-то, правда не очень презентабельный, лаз, но человеку и рюкзаку, кажется, протиснуться можно.
— И это…
— Ой, я не полезу, — напряглась Катя.
— Там хорошо, — улыбнулся во всю ширину щек Равиль. — Не бойся. Там темно и тихо.
— Как в утробе до рождения? — попытался уточнить Миша Шмидт.
— Ну вроде того.
Василий, подавая пример, принялся распаковывать рюкзак и доставать оттуда специальную одежду для пещер. Поскольку там, под землей, далеко не везде просторно, приходится и пригибаться, и ползать, то и одежда нужна соответствующая — крепкая и грязная. Да и обещанные Рябченко постоянные плюс десять градусов, это не плюс двадцать пять, а камни там холодные и сырые.
Катя Зотова растерянно огляделась по сторонам в поисках пляжной кабинки.
— Саш, помоги мне… переодеться. Вон там. Она подхватила свой рюкзачок и направилась к кустам погуще, не оглядываясь на Сашу. Тот, уже облачившийся в старый анорак, потоптался, пробормотал что-то невнятное и пошел следом за ней.
— Вы там побыстрее, — напомнил Василий. — Дождь же, блин, все капит и капит, мать его.
Прикрываясь от всего мира, друзей и вымершего поселка Метростроевский, который остался по ту сторону реки Осетр, трехветочным кустиком и Сашей, Катя принялась тщательно переодеваться, натягивать дополнительные колготки, старые джинсы. Она это делала неторопливо, зная, что Саша на нее смотрит, и это ей было приятно.
— Ну вот, я готова.
Её глаза сияли соблазнительным блеском, как блесночки для щуренков.
— Катя… — нерешительно проронил Саша.
— Сашка! — она вдруг бросилась ему на шею, повисла, нетяжело притягивая к земле. — Сашка, господи, какую чушь мы задумали… Господи… Ведь не в турпоход, не за грибами собрались.
— Все будет путем, — пролепетал он очень покорно, точно во сне.
— Путем, не путем, Сашка… главное я с тобой… Какой дождик хороший, совсем не противный…Ты любишь меня?
Трое стоявших перед входом были уже готовы. Лучше всех выглядел, конечно, Василий, как, впрочем, и подобает командиру. В прочнейшем, когда-то красном, брезентовом комбинезоне, в крепчайших ботинках-говнодавах, в красной шахтерской каске с аккумуляторным фонарем на лбу.
Равиль выглядел поскромнее, но также по делу и по условиям. Он тоже был счастливым обладателем шахтерской каски, избавлявшей от необходимости таскать в руке фонарь.
Миша, хоть и успел прикупить новенький, длинный и довольно мощный фонарик, все равно завидовал своим товарищам, потому что у них во лбу сияла надежная, проверенная всеми стахановскими поколе-ними энергия, а у него на изделии с Митинского рынка наверняка где-нибудь таилось клеймо «MADE IN CHINA», что означало — сломается в самый неподходящий момент.
— А я-то надеялся, что в Метростроевской вход будет, как в метро, проговорил он, неодобрительно глядя на груду валунов, обозначающих двери в подземный мир.
— Ага. Щас, — объяснил ему Вася. — Тут есть еще вход со стороны реки. Немного пошире будет. Там в штреке даже рельсы сохранились. Я видел, ребята туда даже байдарку затаскивали. Где-то, может, еще есть входы — не знаю… Кать, Саша, вы в порядке? Ну, с богом.
Все были готовы, экипированы, с источниками света и при рюкзаках, а это главное. А не какое-нибудь там оружие — раз-два, лечь-встать — катись оно…
Поначалу было тяжело и узко. Корячиться на полусогнутых, почти ползти зигзагом между валунами в узкий лаз и при этом волочить за собой тяжелый рюкзак. Василий двинулся первым, указывая путь и способ передвижения. За ним последовали Саша и Равиль со своими и Катиным рюкзаками. Катя оставалась налегке. Миша шел последним.
Лаз все время шел на спуск. Земля-матушка, точно в воронку, засасывала их. Что-то внезапное заставило Мишу оглянуться, уже когда вот-вот должно было наступить погружение и время включать фонари. Какая-то вспышка раздвинула на несколько секунд сплошные скомканные серо-стальные облака. На несколько секунд выглянуло солнце зафиксировать — куда эти придурки лезут?
ГЛАВА 2
Потом стало попросторнее, пошире, еще шире. И вот можно было уже встать в полный рост. Они оказались внутри планеты Земля. Первое, что занесли в память рецепторы Михаила, был запах. Стойкий, господствующий, неизменный и скучный запах сырой земли.
