Книга 13 сокровищ - Мишель Харрисон

Таня спускалась к обеду с тяжелым сердцем. Мать уехала два часа назад, и девушку ужасала мысль, что она застряла в этом поместье с пауками и запертыми дверями.

Приехала бабушка в своем старом «вольво», груженном продуктами. Они холодно поздоровались, Таня принялась вытаскивать сумки из машины и почти сразу заметила на ветровом стекле мертвого фэйри. Сперва она подумала, что это просто очень большая муха или жук, но, приглядевшись, убедилась, что, несомненно, это фэйри, причем такой, какого до сих пор ей видеть не приходилось. Крошечный, меньше ее мизинца. Маленькие ручки прижаты к стеклу, и только одно крыло уцелело, другое размазало по стеклу.

Таню чуть не вырвало; она поспешно отвернулась. Раньше она не видела мертвецов, если не считать сбитого машиной кота и всяких мелких тварей, которых убивал Вулкан. Фэйри выглядел совсем по-другому.

Естественно, аппетит у нее пропал. Таня ковыряла ложкой противный суп, не в силах перестать думать о безжизненном тельце на машине. Да, она терпеть не могла фэйри, и все же просто оставить его там, словно раздавленное насекомое, было выше ее сил. Она решила, что похоронит его как положено, едва представится такая возможность.

Обед подали на дубовом столе в кухне, более уютной, чем другие комнаты. Приготовления к обеду разбудили сварливого старого брауни, мирно спавшего в чайнице, и маленькую пугливую фею камина, которая считала своим долгом следить, чтобы тарелки сохраняли тепло, а содержимое кастрюль не переливалось через край. Тане ни разу не удалось разглядеть ее как следует, так быстро она металась, прямо как молния, из одного темного угла в другой. Заметны были только длинные, тонкие пальцы, платье из кухонного полотенца и свешивающиеся на лицо рыжевато-каштановые волосы. Осенью и зимой, когда огонь в камине горел, она грелась, спрятавшись позади корзины с углем. В теплые месяцы, когда камин не разжигали, фея жалась к любому другому источнику тепла на кухне — кроме микроволновой печи, которая пугала ее.

Особенно нравилась Тане на кухне винтовая лестница, начинавшаяся в небольшой нише рядом с камином. Она была перекрыта у первого поворота, поскольку ее давно не использовали по назначению. В прежние времена по этой лестнице слуги носили подносы с едой или грязной посудой из кухни в комнаты и обратно. Таня в очередной раз пожалела, что лестница забита, ведь ей так хотелось исследовать ее! В кирпичной кладке ниши было сделано маленькое окно, и теперь ступеньки использовали как полки для всяких кухонных принадлежностей. Зимними вечерами, когда на каминной решетке рдели угольки, нишу заливал почти призрачный свет. Однако даже таинственная винтовая лестница не могла поднять Тане настроение.

— Ты не голодна?

Таня увидела, что бабушка внимательно разглядывает ее. Тонкие черты лица подчеркивались седыми волосами, обрамляющими его и собранными на затылке в тяжелый узел.

— Я немного устала, — соврала Таня, быстро взглянув на фею, греющую руки о только что вскипевший чайник. — А где Фабиан?

— Где-то здесь. Каникулы у него начались на прошлой неделе. По крайней мере, составите компанию друг другу.

Танино сердце упало еще глубже, хотя казалось, что хуже уже быть не может. Мысль о том, что Фабиан составит ей компанию, ужасала: всякий раз, когда она приезжала, он увязывался за ней, преследовал неотступно. Он был одиноким, никогда не приводил в дом друзей и, видимо, не понимал, что другие нуждаются в уединении. В небольших дозах Таня относилась к нему терпимо — однако две недели! Это совсем другое дело. Обмякнув в кресле, она отодвинула тарелку. Дела складывались все хуже и хуже.

После обеда Таня помогла все убрать, а заодно стащила кое-что для похорон фэйри. Когда бабушка отвернулась, она оторвала кусок картона от коробки с крупой и сунула его в карман, высыпала спички в мусорное ведро, а коробок тоже положила в карман.

Бабушкина машина была припаркована с той стороны дома, куда выходили окна главным образом пустых комнат, поэтому шанс, что ее застукают, был невелик. Единственную опасность представлял Уорик. Как раз в этом крыле дома у него была маленькая мастерская, где он держал инструменты и садовые принадлежности, а потому частенько заглядывал туда. Сейчас его в поле зрения не было, и Таня решила рискнуть.

Картонкой она соскребла фэйри со стекла и положила в спичечный коробок, стараясь — не слишком успешно — не смотреть на след засохшей крови из его носа и странно вывернутую голову. Она попыталась засунуть в коробок и второе, оторванное крыло. Это, однако, оказалось труднее, чем она думала. Что же, придется похоронить его с одним крылом.

Задний двор зарос кустами и ежевикой, за которыми уже давно никто не ухаживал. Продравшись сквозь них и оцарапавшись о колючки, Таня обнаружила у корней конского каштана растение с маленькими желтыми цветочками и начала копать землю. Оберон, следовавший за девушкой по пятам, некоторое время восторженно наблюдал за ней, а потом с энтузиазмом принялся и сам рыть ямы с поразительной скоростью, осыпая Таню землей. Вырыв несколько штук, он уселся в позе терпеливого ожидания. Его влажный нос покрывал тонкий коричневый слой почвы.

Выкопав достаточно глубокую яму, Таня сорвала желтый цветок и положила его рядом с фэйри, опустила коробок в яму и засыпала землей. Кончики пальцев измазались в земле, но чувствовала она себя чуть лучше. Вернувшись к дому, она остановилась в тени большого дуба и вымыла руки под установленным во дворе краном. Покончив с этим, она хотела вернуться в дом, но тут с дерева спрыгнул Фабиан и приземлился в двух футах от нее.

— Привет! — сказал он. — Что это ты делаешь?

— Я? — возмущенно переспросила Таня, когда бешено заколотившееся сердце начало успокаиваться. — Что ты делаешь, прячась на деревьях и прыгая на людей? Ты чуть не до смерти напугал меня!

— Извини.

Ухмылка Фабиана выводила ее из себя. Она сердито смотрела на него, вытирая руки о джинсы. Фабиан был на несколько месяцев младше, ему еще не исполнилось тринадцати, но за год, прошедший с их последней встречи, он сильно вырос и теперь был заметно выше ее. В остальном его облик изменился мало: худой мальчик, голова кажется слишком большой по сравнению с телом. Густые, волнистые рыжеватые волосы, давно не стриженные и торчащие во все стороны. В отличие от отца, Фабиан имел нездорово бледный цвет лица, потому что все время проводил дома, поглощая одну научную книгу за другой. На прямом, тонком носу сидели очки, заметно увеличивающие умные голубые глаза.

Таниной матери Фабиан не слишком нравился. Она считала, что он развит не по годам, и ее безумно раздражала его привычка называть взрослых по именам, включая отца и деда, что даже Таня находила странным.

Когда они встретились прошлым летом, Фабиан поджаривал насекомых с помощью увеличительного стекла и записывал время, за которое они сгорали, в коричневую записную книжку в кожаном переплете, которую повсюду таскал с собой. На вопрос, для чего все это, он смущенно отвечал: — научные исследования. Судя по его нынешнему виду, он занимался чем-то в том же роде. Вся одежда на нем была зеленой, за исключением коричневых сапог и шляпы. К шляпе он прицепил множество веточек и листьев, надо полагать, для маскировки, а к очкам крепилось самодельное устройство, состоящее из двух увеличительных линз, удерживаемых вместе проволокой и тесьмой.