Тони не потрудился ответить. Он прекрасно владел шпагой и стрелял из пистолета. Когда становишься предметом шуток и острот, причем отнюдь не безобидных, то быстро обучаешься искусству постоять за себя. Так что его ловкость в обращении с оружием скажет лучше всяких слов. Особенно если учесть, что защищать свою честь подобным способом ему приходилось неоднократно.
Лонгест не сказал ничего, но выглядел вполне удовлетворенным.
Борд гордо выпрямился.
– Мы встретимся на рассвете, раз уж ты так торопишься в Йоркшир. В конце концов, нельзя же допустить, чтобы обручение и дело чести мешали деловым интересам.
Последние слова он буквально выплюнул. Впрочем, Тони не удивился. Многие относились к нему с презрением только потому, что ему нравилось работать.
– До завтра, – любезно ответил Тони.
Борду не оставалось ничего другого, кроме как откланяться, что он и сделал, расправив плечи и унося с собой оскорбленную гордость. Кристоферсон последовал за ним.
– Пылкий молодой человек, – меланхолично заметил Лонгест. – Почему-то, побывав хотя бы раз на поле боя, они проникаются убеждением, что и во всех прочих случаях можно идти напролом. – Он отдал слугам распоряжение убрать со стола и принести непочатую бутылку бренди. – А теперь, Бернелл, предлагаю обсудить финансовую сторону нашего союза, как подобает истинным джентльменам.
Истинным джентльменам.
Лонгест улыбнулся.
– Хочу заранее предупредить, что дешево Амелию я вам не отдам.
– Я и не рассчитывал на это, – откликнулся Тони. В конце концов, все имело свою цену – и респектабельность в том числе.
На следующее утро, которое выдалось хмурым и облачным, Тони встретился с Бордом под одним из каштанов в Гайд-парке, где быстро и безжалостно пролил первую кровь. Секундантом с его стороны выступал Аллендэйл, поверенный. Борд пожелал было драться до смерти, но секунданты полковника увели его буквально силой.
Не нанеся урона своей чести, Тони и Борд расстались. Врагами.
Исход поединка не доставил молодому графу удовольствия. Стерев кровь со шпаги, он ощутил себя еще более одиноким, чем раньше.
Подошел Аллендэйл и протянул ему шляпу. Пряча шпагу в ножны, Тони сообщил:
– Я женюсь, Аллендэйл. Через два месяца.
– Очень хорошо, милорд, – последовал лаконичный ответ. У поверенного, ровесника Тони, были песочного цвета волосы и бледно-голубые глаза, скрывавшиеся за стеклами очков.
Тони бросил взгляд в сторону экипажа, увозившего Борда и его секундантов. Они отвезут его домой, перевяжут раны и станут выражать сочувствие, называя графа Бернелла мерзавцем и подлецом. А Тони предстоит возвращение в пустой дом.
Он перевел взгляд на своего верного помощника.
– Разве вам нечего сказать мне, нечего посоветовать? Ни добрых слов, ни предостережений? Ведь вы женаты уже… – Тони умолк, внезапно осознав, как мало ему известно о жизни своего поверенного. А ведь Аллендэйл работает бок о бок с ним уже более пяти лет. Он переманил его у герцога Кенмора, и впоследствии оказалось, что это был очень мудрый поступок. Советы и опыт Аллендэйла помогали Тони неуклонно взбираться по ступеням социальной лестницы, ведущей к успеху и признанию.
– Восемь лет, милорд.
Тони никогда не видел супругу своего поверенного. Когда он бывал в городе, они с Аллендэйлом часами просиживали за работой, но никогда не говорили на личные темы.
– А стоит ли вообще женитьба той цены, которую за нее приходится платить? – цинично поинтересовался Тони.
– Я получаю от нее истинное удовольствие.
Неожиданно теплая нотка, прозвучавшая в голосе обычно сдержанного поверенного, не осталась незамеченной Тони.
– Я тоже на это рассчитываю, – откровенно признался он.
Аллендэйл кивнул, но ничего не сказал. Не хлопнул Тони по спине, сопроводив этот жест добрыми пожеланиями. Не начал подшучивать над ним. Не стал демонстрировать радушие и дружелюбие. Впрочем, поверенный ведь и не был другом, всего лишь наемным; работником, которому платили за услуги.
– Впрочем, оставим это, – спохватился Тони. – У нас еще немало работы, если я собираюсь уехать завтра с первыми лучами солнца.
Он зашагал к поджидающим лошадям, Аллендэйл последовал за ним.
Они прошли несколько ярдов, когда Аллендэйл спросил:
– Вы позволите высказать одно замечание, милорд?
– Да, что именно? – ответил Тони, мысли которого уже были в предстоящей работе. Он протянул руку, чтобы взять поводья своей лошади.
– Вы не производите впечатления человека, которому может прийтись по нраву холодная постель.
Неожиданное дружеское расположение, прозвучавшее в словах поверенного, словно открыло запертую доселе дверь.
– К чему вы клоните, Аллендэйл?
Помощник выглядел смущенным, очевидно, решив, что и так сказал уже слишком много. Он поправил очки на носу.
– Мне бы не хотелось показаться бесцеремонным….
– Договаривайте, раз начали.
Аллендэйл откашлялся и заметил:
– Я полагал, что вы, учитывая семейное прошлое, предпочтете жениться по любви.
– Чье прошлое вы имеете в виду? – полюбопытствовал Тони. – Мое или родителей?
Поверенный понял, что ступил на тонкий лед, но нашел в себе силы продолжить.
– Да, милорд, вы правы. Хорошо… – Он сделал паузу и, запинаясь, сказал: – Я полагаю, столь несчастливый брак был устроен без их согласия?
Тони про себя подивился его тактичности.
– Это обычный порядок вещей, Аллендэйл. Так создаются союзы. И всегда создавались, начиная с незапамятных времен. В истории Англии, во всяком случае.
– Да, милорд, хорошо. – Аллендэйл взял поводья лошади, считая, что разговор на эту тему закончен.
– Вы не одобряете мой поступок? – не сдавался Тони.
– Я полагал, что вы будете вести себя более современна, милорд. – Аллендэйл сел на лошадь»
Тони последовал его примеру.
– А в чем, по-вашему, заключается современность? Что нынче в моде?
Аллендэйл покраснел до корней волос, но ответил:
– Привязанность. Мужчины и женщины вступают в брак, потому что испытывают друг к другу уважение и желание. – Он вперил в Тони строгий взгляд из-под очков. – Они женятся по любви.
Любовь… Именно любовь стала причиной того, что его мать украсила голову отца роскошными рогами. Любовь заставила его покончить с собой и разрушила жизнь Тони.
– Только не в моем кругу, – решительно отрезал он. – Любовь – это всего лишь недостижимая мечта простолюдинов.
