Книга Костяная ведьма - Рин Чупеко

Спустя четыре часа мы прибыли в деревню Мерквик, где собирались приобрести все необходимое для нашего путешествия в Кион и найти нам с Фоксом лошадей. Мерквик в отличие от Найтскросса имел две особенности. Жители моей деревни в основном занимались сельским хозяйством, в то время как местные торговали рунными ягодами. И по сравнению с Найтскроссом Мерквик встречал Костяных ведьм с распростертыми объятиями.

Рунные ягоды — своевольные и упрямые плоды, объясняла леди Микаэла. Они произрастают только там, где росли их предки, но тут же сохнут, стоит их пересадить в незнакомое место, пусть и с плодородной почвой. Самые лучшие плоды встречаются на Горе Чужаков, где холод пробирает до костей, и только крепкая кольщея, отвратительная на вкус, может разогнать стынущую в жилах кровь. Или в далеких пустынных скалах Дрихта, где стебли ценят больше ягод и продают самым знатным во всех Восьми Королевствах мастерским, которые вплетают их в одежду. Самые мелкие ягоды встречаются в деревне Мерквик, где времена года очень медленно сменяют друг друга. Но при всем этом плоды по-прежнему очень желанны для тех, кто не видит различий.

За рунные ягоды староста деревни отказался брать деньги, а местные жители глядели на Микаэлу с благодарностью на грани поклонения. Только позже я узнала причину такого поведения, когда ко мне подошла молодая девушка и робко спросила, не дочь ли я аши.

— Она Костяная ведьма, — без раздумий ответила я, — а не аша. И я ей не дочь.

Улыбка девушки погасла. Не успела я опомниться, как она больно ударила меня по щеке. Я отшатнулась.

— Как ты смеешь оскорблять леди Микаэлу! — рявкнула она и снова замахнулась.

Но Фокс перехватил руку девицы, крепко сжав ее запястье. Она вырвалась, злость на ее лице сменилась страхом. И не оглядываясь, она бросилась прочь.

— Тия, все Костяные ведьмы — аши, — пояснил Фокс, — хотя первое название большинство сочли бы оскорблением.

Щека горела от удара. Я даже не думала, что могу кого-то обидеть своими словами. Утонченная леди Микаэла носила платья, которые, по моему мнению, надела бы аша, но я и представить не могла, чтобы ее так обожали люди и принимали за богатую благородную особу, как в книгах об ашах.

— Жители Мерквика очень любят Микаэлу, — продолжал Фокс. — В отдельных городах ее магия запрещена, да и во всей Одалии с подозрением относятся к заклинателям. Но все же остаются те части королевства, где это не имеет большого значения.

Мне хотелось о многом его расспросить, но я не решалась. Глядя на своего брата, я не могла избавиться от ощущения, что вижу перед собой живой труп. И, несмотря на терпеливые разъяснения леди Микаэлы, все равно боялась изменений, которые могла принести смерть, — вдруг в его теле скрывается что-то иное. Он больше не носил стеклянное сердце, с лица не сходила бледность, а ноги при ходьбе время от времени скрипели и дергались. Но Фокс ни на что не жаловался и со стойкостью, неприсущей мне, сносил свою смерть. В отличие от нас ему не требовались еда и сон. Пока леди Микаэла совершала покупки, он терпеливо ждал.

Однако кое-что я все же заметила. Передвигаясь, Фокс не отбрасывал тени. Быстро обернувшись, я с облегчением отметила, что хотя бы моя тень на месте.

Если жители и знали об участи моего брата, то не подавали виду. Он вел себя тихо, говорил мало — как, впрочем, и при жизни. Но все равно что-то было не так. Он оставался спокойным и уверенным, глаза излучали доброту, и все же крохотная необъяснимая искорка, которая делала его Фоксом Пехлеви, исчезла. Это тайное чувство вины я еще долгие месяцы носила в себе.

Фокс улыбнулся мне. Весь остаток дня он почти не разговаривал и всегда держался поблизости. Думаю, он знал о моих страхах, но не пытался меня разуверить.

Позже леди Микаэла отвела меня на поля, где созревали рунные ягоды. Их посадили всего день назад, и уже за ночь из крошечных почек пробились тонкие стебли с цветами, которые вот-вот распустятся. Пока я восхищенно их разглядывала, лепестки раскрылись, и моему взору предстали яркие шары с переливающимися бриллиантами по центру. Стоило мне приблизиться к ним, как они тут же тускнели, а когда никто их не видел, взрывались цветом. Жители деревни собирали опавшие черные семена, оставшиеся от собранных плодов, чтобы снова посадить их после сбора урожая.

— Они помогут нам продержаться до Киона, — сказала Микаэла. Вместо того чтобы выжать из них сок и сделать вино, она попросила жителей порезать плоды на кусочки, которые запивала ромашковым чаем. От их горечи у меня жгло язык, но Микаэла требовала все съесть. — В течение года, начиная с сегодняшнего дня, съедай по одной каждое утро. Потом дважды в месяц — чаще, если сможешь.

— Что-то я не помню, чтобы мои сестры ели такое на завтрак.

Мне ужасно не нравилось, как ягодное послевкусие обволакивало язык, на долгие часы перебивая все остальные вкусы.

— Ты не Лесная ведьма и уж тем более не Водяная. Твои сестры — колдуньи, а не заклинательницы. Они не обладают той магией, которой владеем мы. Нам же, Костяным ведьмам, по понятным причинам нужна сила. Рунные ягоды насытят кровь железом, а выправку — сталью.

— А почему вы называете себя Костяной ведьмой, а не ашей?

Леди Микаэла принялась складывать рунные ягоды в большие седельные сумки, прежде чем ответить:

— Тия, я и есть аша. А еще Костяная ведьма. Одно невозможно без другого. И нам обеим нужно помнить: всегда найдутся люди, которые, независимо от твоего первого звания, станут осуждать за второе. Но секрет, Тия, заключается в том, чтобы гордиться и тем и другим — как хорошим, так и плохим. Это качество поможет тебе добиться своего, кем бы тебя ни считали.

— Госпожа Микаэла? — К нам подошел один из жителей — юноша с грустными глазами, в его стеклянном сердце изредка пробегали голубые искры.