Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Артем посмотрел на Марину, стоящую молча. Вид у нее был странный.
– А ты что делаешь? – спросил он. – Какая у тебя функция?
– А я болею, как положено на соревнованиях.
– За кого? За Наталью?
– За Назара Захаровича, – ответила Марина, и Артему показалось, что голос у нее стал каким-то не то загадочным, не то немножко неуверенным.
– Ладно, тогда я буду за Наташу болеть, – сказал Артем, – чтобы все было по справедливости.
– Вот это правильно, сынок, – одобрительно отозвался Назар Захарович. – Без группы поддержки соревноваться тяжело. Ну, профессор, назначай следующее испытание. Что берем?
Галина Александровна задумалась на несколько секунд.
– Давайте «Старательский вальсок». Потянете?
Назар Захарович вопросительно поглядел на Наташу, та кивнула и сразу начала:
– Мы давно называемся взрослыми…
– И не платим мальчишеству дань, – подхватил Назар.
В первый момент Артем подумал, что стихи скучные. Наверное, про то, как повзрослевшие люди с доброй улыбкой вспоминают свои детские мечты и романтические устремления. Но уже к концу первого куплета он насторожился: песня была явно не о том. Более того, ему показалось, что в голове проскочил едва уловимый сигнал: нащупано что-то очень важное, и сейчас главное – не упустить момент, чтобы направить мысль в нужном направлении.
– Но поскольку молчание – золото…
– То и мы, безусловно, старатели.
– Промолчи – попадешь в богачи…
– Промолчи, промолчи, промолчи…
Теперь Артем слушал внимательно и напряженно.
– А молчальники вышли в начальники…
– Потому что молчание – золото…
– Промолчи – попадешь в первачи…
– Промолчи, промолчи, промолчи…
Первачи… Кто это такие? Надо будет у Галины спросить.
А старик и девушка уже мчались дальше вдоль следующего куплета:
– Пусть другие кричат от отчаянья…
– От обиды, от боли, от голода…
– Мы-то знаем: доходней молчание…
– Потому что молчание – золото!
Артем дослушал до конца, потом Галина Александровна подвела итог.
– Одна ошибка точно у Наташи, две у Назара Захаровича, но вариативные и потому допустимые.
– Не понял, – нахмурился Артем. – Как вы определяете допустимость ошибок?
– Видите ли, у этих песен обычно не бывает канонического текста. Вы – дитя свободы и технического прогресса, вам это трудно понять. Сегодня почти все исполнители записывают песню в студии, эта запись крутится по радио, размещается в интернете, используется в качестве фонограммы на концертах, потому что вживую мало кто теперь поет, единицы. И все слышат один и тот же вариант с одним и тем же текстом. Галич, Кукин, Клячкин, Высоцкий и огромное множество других авторов не могли в то время ни записать свои песни в студии, ни издать в сборнике. Это был андерграунд. Песни исполнялись на так называемых квартирниках или на подпольных концертах, фанаты записывали эти выступления на магнитофоны, потом копировали и размножали записи. Тексты тоже перепечатывали на машинке, на тонкой плохой бумаге, чтобы через копирку побольше копий пробилось за один раз. Но ведь автор пел свои песни не по бумажке, а по памяти, и всегда одно исполнение отличалось от другого. Например, в одном случае Галич пел: «Отвези меня, шофер, в Останкино», а в другом: «Отвези-ка меня, шеф…» Понимаете? Записи расходятся, люди слушают и запоминают разные варианты. Такие расхождения я считаю вариативными, и если то, что я помню, не совпадает с тем, что говорят Назар Захарович или Наташа, это не будет ошибкой. А вот «вся озябшая» вместо «вся иззябшая» – это совершенно точно ошибка и с точки зрения русского языка, и с точки зрения поэтики.
– Теперь понял, – кивнул Артем. – А кто такие первачи?
– Ну что ты пристал, – капризно протянула Марина. – Тут соревнование, а ты с вопросами лезешь! Потом спросишь, не мешай.
– А мы уже закончили, – сказал Назар Захарович. – Доктор, огласите приговор!
– Три – два, выиграл Назар Захарович, – объявил Качурин.
– Как и вчера, – вздохнула Наташа. – Мне дядю Назара никогда не победить.
Но Марина неожиданно запротестовала:
– Как – закончили? Почему так мало? Вы же только начали!
– Мы договаривались на пять песен, – строго ответил Назар.
Маринка расстроилась так очевидно, что Артему стало смешно.
– Разве вы уже все пять проговорили? Эдуард Константинович, вы проверьте по записям, не может быть, чтобы пять, – растерянно бормотала она.
Качурин очень серьезно, без малейшего намека на улыбку, посмотрел в блокнот:
– Первая – чисто, вторая – одна ошибка у Назара Захаровича, третья – одна у него же, четвертая – две у Наташи, пятая – одна у Наташи.
– Ну вот…
Артему показалось, что Маринка чуть не плачет. Чего это она? Неужели ей так интересно слушать старые стихи, которые когда-то были песнями? Или тут что-то другое?
– Друзья, а давайте выпьем чаю, – вдруг предложила Галина Александровна. – И мы с Назаром Захаровичем расскажем Артему, кто такие первачи. Когда вы на улице, а я в квартире, получается, что я вещаю, как королевская особа с балкона или как красна девица из терема.
– Я – за! – тут же радостно откликнулась Маринка.
– Наверное, неудобно, поздно уже, – смущенно проговорила Наташа.
Артем решительно взял ее за предплечье.
– Раз хозяйка приглашает, значит, не поздно и удобно. Пошли.
За чаем засиделись заполночь. Назар Захарович строго проверил, все ли участники предупредили своих кураторов, где находятся. Надежда Павловна и Полина Викторовна были проинформированы, что девочки вместе с Назаром ушли на соревнование, а вот Артем не предупредил Вилена, он же собирался выйти только на минутку, посмотреть, у кого в окнах свет, а потом вернуться в квартиру и позвонить…
– А ты знаешь, где Вилен сейчас? – спросила Галина Александровна.
– Да как обычно, в бо… – Артем запнулся и чуть было не проговорился, – у Ричарда.
– Ладно, договаривай, – усмехнулся Назар Захарович, – в богадельне. Думаешь, мы не знаем, как вы, молодежь, наш пятый этаж называете? Но это не дело, если родители в одиннадцать вечера не знают, где ребенок. И нечего на меня так смотреть. До тех пор, пока ты живешь с родителями под одной крышей, ты – ребенок, независимо от того, сколько тебе лет, и родители всегда волнуются, если не знают, где ты. Сходи к себе, оставь записку Вилену. Или в богадельню позвони.
Артем поднялся к себе на третий этаж. Квартира пуста. Он вырвал из блокнота листок, написал записку и вернулся к Галине Александровне, вспоминая, как ссорился с матерью, отстаивая собственное право не ставить родителей в известность о своих планах и о том, куда и когда он собирается уходить и когда вернется. «Если ты захочешь знать, где я, ты в любой момент можешь позвонить и спросить, я не имею привычки выключать мобильник», – говорил он и не понимал, почему такая простая вещь не устраивает маму.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
