Я смотрю на солдат. Двое из них разглядывают меня, другие лениво привалились к стене, их нагрудники поблескивают в мерцающем свете факелов. На серебре доспехов пятном выделяется черное солнце. Солнце Ангры. Я так сильно сжимаю руки в кулаки, что ногти впиваются в ладони.
— Не многовато ли народу в такой поздний час ищет работу? — склоняет голову набок один из охранников. Его светлые волосы коротко острижены, зеленые глаза кажутся полупрозрачными в свете факела.
На это я и надеялась. Я откидываю голову, чтобы капюшон соскользнул немного вниз. Мои голубые глаза в сумраке кажутся зелеными. Так охранники примут меня за уроженку Спринга. У них кожа на тон или два темнее, чем у винтерианцев, но золотистый отсвет факела придаст моей коже нужный оттенок. Меня пропустят. Во всяком случае, я на это надеюсь. Никакая игра света не поможет моим белоснежным волосам принять мало-мальски другой оттенок, поэтому они надежно прикрыты черной шапкой, в которой я к тому же напоминаю больше парня, чем девушку. Опять же, надеюсь на это. Слишком на многое приходится надеяться. Я закусываю кончик языка, чтобы сосредоточиться.
Вздернув бровь, охранник обводит меня взглядом. От выражения его лица у меня кровь стынет в жилах.
— И что же за работа тебя ожидает, девица? — усмехается он.
Его напарники тут же вздрагивают. Они поняли, что я — девушка, и это нехорошо. Но не так ужасно, как было бы, признай они во мне винтерианку. Я глубоко вздыхаю и, игриво улыбнувшись, слегка подаюсь к нему.
— Такая, какую ты себе позволить не можешь, — подмигиваю я и с самодовольным видом вхожу в город.
Я задерживаю дыхание в ожидании их оклика и приказа остановиться. Один из них может побежать за мной и начать убеждать, что эту работу он уж точно может себе позволить. Но я слышу лишь взрыв смеха за спиной и одобрительные аплодисменты одного из охранников.
— Пусть наш король гордится тобой! — кричит он мне, а я спешу поскорей оставить насмехающихся солдат позади, пока меня не охватили отвращение или страх.
Я мысленно возвращаюсь к поставленной передо мной задаче. Лайния — порт на северо-восточном берегу Спринга — мирно спит. Это тихий город. Покой — маска, надетая для всего остального мира, чтобы он мог притворяться, будто не ведает того, что покупаемые товары сделаны руками сломленных и изнуренных винтерианцев, ближайший рабочий лагерь которых находится в сутках езды отсюда. Ангра не позволяет измученным и истощенным рабам находиться в Спринге и пятнать престиж, ведь в доки приходят торговые суда из других королевств.
Улицы у ворот не особо оживленны, но и не пустуют. В свете факелов видны несколько трактиров, изнутри доносятся приглушенные раскаты смеха и музыка. Пьяницы, пошатываясь, кочуют от трактира к трактиру. Больше гуляк нет. Видимо, остальные жители Лайнии ночным развлечениям предпочитают уют постели.
Я повидала достаточно городов Примории, чтобы знать: это ненормально. В большинстве городов даже после заката солнца ярко освещенные улицы полны веселья и шума, и затеряться в толпе очень просто. Но в Спринге так сделать не получится. Если я замру на месте и задержу дыхание, то почувствую присутствие Ангры. Он использует магию накопителя, чтобы заставлять своих людей быть преданными и всегда отвечать так же, как тот охранник: «Пусть наш король гордится тобой!»
Другие королевства используют накопители по назначению — во имя добра: для обильных урожаев, усиления солдат, исцеления больных. Ангра же использует накопитель во имя зла. Он истребляет все хорошее, оставляя лишь то, что приносит выгоду ему самому. Так что каждая душа в его королевстве со временем превращается в порабощенную пустую оболочку.
Я сворачиваю на безлюдную аллею. Сердце бешено колотится, но я не замедляю шага, даже когда дохожу до груды придвинутых к тупиковой стене деревянных ящиков. Я ловко залезаю на верхний, взбираюсь по стене и перекатываюсь на черепицу ближайшей крыши. Может, солдаты Спринга и считают, что пустые улицы легко патрулировать, но заметить врага, прячущегося на крыше, не так-то просто. Черепица крошится под сапогами, когда я рывком поднимаюсь и пускаюсь бегом почти по самому краю крыши, в трех этажах от земли. Прикрываюсь плащом, чтобы проскочить поднимающийся из трубы едкий дым. Поверхность крыши скользит под ногами, точно грунт под копытами лошади. В этот миг не существует ничего, кроме скорости и пружинящего бега. Прыжок и перекат. Я припадаю к дымоходу и на мгновение замираю, задерживая дыхание. Ни криков тревоги, ни бряцанья оружия.
С этой высоты мне открывается вид за лайнийскими стенами. В южный горизонт неровными черными зубцами впиваются Кларинские горы — тихий спящий зверь, следящий за всеми Сезонами: за самым дальним королевством на западе — Саммером, затем за Отемом, Винтером и Спрингом, расположенным у самого моря Дестас. Мне хотелось бы, чтобы мы видели друг друга так, как видят нас горы: бок о бок друг с дружкой, в объятиях бдительного великана, а не разделенными и разобщенными врагами. Если бы мы объединились, то, возможно, смогли бы вновь найти расщелину с источником магии. Пальцы пробегаются по карману, где у бедра устроился лазурит Мэзера. Я мысленно ругаю себя. Генерал дал бы мне хороший подзатыльник за то, что я думаю не о том, о чем нужно.
Следующие крыши, идущие по направлению к Цитадели, я без проблем преодолеваю под покровом иссиня-черных небес. Единственное, что меня сейчас волнует, — тень, взбирающаяся на западную стену башни. Из Финна должен был бы выйти никудышный солдат, он ниже меня ростом, приземист и грузен, но на любой нашей совместной миссии он запросто превосходит в ловкости худенькую меня.
Я без колебаний спрыгиваю с последней крыши на выступающую горизонтальную балку. Подо мной колышется знамя Спринга: черное солнце на желтом фоне. Странная штука — эти знамена. Такое ощущение, будто архитектор включил их в дизайн специально на случай, если врагу понадобится быстро проникнуть внутрь. Когда мы заново выстроим Винтер, на наших зданиях никаких флагов не будет. Ни на одном. Так-то!
Подоконник, балкон, подоконник, балка — я перепрыгиваю с одного на другое, пока не достигаю балкона, расположенного на самом верху. Из-за неплотно задернутых портьер наружу льется теплое оранжевое свечение камина. Финн уже здесь, ухмыляется. Оказавшись рядом с ним, я одними губами говорю: «Ненавижу тебя». Его ухмылка становится шире.
Мы мгновение пережидаем, вслушиваясь в тишину: нет ли внутри людей? Согласно указаниям Генерала, эта комната — кабинет главы города. Из комнаты не доносится ни звука, кроме ровного потрескивания огня в камине и тихо шелестящих по полу портьер. Я бросаю взгляд вниз и вижу выступы подоконников. Еще один путь к отступлению. Во всяком случае, из Цитадели. Мы опускаемся на пол и, двинувшись вперед, оказываемся за шторами. Финн заглядывает в зазор между ними — его глаза поблескивают в золотистом свечении — и кивает мне. Комната пуста. Я хочу действовать. Я возбуждена. Отодвинув портьеру, проскальзываю в кабинет.
В дальнем углу громко трещит огонь в камине, поддерживаемый целой горой поленьев: должно быть, городской глава планировал скоро вернуться. Перед камином на пышном красном ковре полукругом стоят стулья с высокими спинками. К одной из стен придвинут письменный стол, над ним висит старая пожелтевшая карта с изображением королевств Примории, окаймленных с востока морем Дестас, бескрайних Ранийских прерий, раскинувшихся между королевствами, и непроходимых гор на севере и юге. На стенах несколько канделябров. Вот и все убранство. Простое и незатейливое. Я направляюсь к столу, а Финн остается на балконе. Его взгляд прикован к закрытой двери.
