Оделла знала, что у мужчин из высшего света есть много способов потерять состояние.
Тем временем граф подошел к письменному столу.
Он вынул из ящика две миниатюры, о которых они говорили до этого, и положил их на кожаную папку, украшенную фамильным гербом.
Обе миниатюры были выполнены изумительно.
Та, на которой была изображена мать Оделлы, поблекла с годами, но все равно по-прежнему было видно, каким она была очаровательным ребенком.
Не боясь упрека в тщеславии, Оделла могла сказать то же самое и о своем портрете.
Граф достал из стола еще один портрет ее матери, сделанный вскоре после того, как он женился на ней.
Сходство матери и дочери было несомненным, и Оделла сказала:
— Мне нравится эта миниатюра. Я хотела бы смотреть на нее каждый день.
— Значит, именно это ты и должна делать, — произнес граф. — Возьми ее, моя дорогая, и пусть этот портрет будет с тобой везде, где бы ты ни была.
Оделла радостно вскрикнула.
— Я могу его взять, папа? Это правда, я могу его взять?
— Я хочу, чтобы ты чувствовала, что твоя мать всегда рядом с тобой, что она направляет тебя и помогает тебе использовать свою интуицию.
— Я буду смотреть на него дюжину раз в день и молиться каждую ночь, чтобы она помогла мне, — прошептала Оделла.
Граф поцеловал ее.
— Когда ты так говоришь, я совершенно уверен, что твоя мать — с нами.
От того, как он это сказал, на глаза Оделлы навернулись слезы.
Она взяла портрет своей матери и прижала к груди.
— Благодарю вас, благодарю вас, отец! — воскликнула она. — Вы даже не представляете, как это для меня важно, сколько это для меня значит!
Она поцеловала его, и граф проговорил:
— Наверное, теперь мы должны присоединиться к твоей мачехе и ее друзьям.
Оделла покачала головой.
— У меня было долгое путешествие, и я очень устала. Надеюсь, графиня простит мне, если я лягу спать.
— Конечно, простит, — согласился граф. — Я передам ей твои извинения.
Он убрал оба детских портрета назад в стол и вышел из кабинета. Оделла пошла за ним, зажав в ладонях третью миниатюру.
Она шла по коридору к лестнице, ведущей в гостиную, и всюду видела перемены.
Многое из того, что было знакомо ей с детства, исчезло, и Оделла чувствовала себя чужой в собственном доме.
Но она понимала, что, если скажет об этом, отец будет расстроен.
Вместо этого она скользнула ладонью в его ладонь.
— Я люблю вас, папа! — сказала она. — Прошу вас, позвольте мне подольше остаться с вами. Мне немножко страшно — столько незнакомых людей!
Граф ободряюще сжал ее пальцы.
— Я понимаю, — сказал он. — Обещаю, что даже отчасти пожертвую своими обязанностями в Палате лордов.
— Тогда… мы могли бы уезжать рано утром? — шепотом спросила Оделла. Граф коротко рассмеялся.
— Видит Бог, я хотел бы этого больше всего на свете! Но не забывай, ты каждый-день будешь танцевать до упада и возвращаться домой поздно. Мне кажется, тебе лучше спросить меня об этом еще раз недели через две или три.
— Непременно спрошу, — пообещала Оделла.
— А если спросишь, я соглашусь, — в свою очередь пообещал ей отец.
К этому времени они подошли к двери в гостиную, и Оделла услышала голос мачехи.
Она поцеловала отца.
— Спокойной ночи, моя дорогая, — сказал он. — Выспись получше, а утром после завтрака мы вместе уедем.
— Я буду этого ждать, — прошептала Оделла. — Пожалуйста, извинитесь за меня перед графиней.
Граф открыл дверь, и Оделла, прежде чем отвернуться, увидела свою мачеху, сидящую на диване.
Графиня поблескивала алмазами ожерелья и казалась чрезвычайно довольной.
Она о чем-то беседовала с человеком, сидящим возле нее.
На мгновение Оделле стало любопытно, куда подевался третий участник вечеринки, но потом ей захотелось остаться одной, и она направилась к своей спальне.
Спальня была расположена в конце первого этажа. Это была не та комната, которую Оделла занимала в прошлом, и ей было немного обидно.
Впрочем, решила она, как-то неловко, только-только вернувшись домой, сразу чего-то требовать.
Войдя в спальню, Оделла вдруг осознала, что это бывшая комната для гостей, которая полностью переделана ее мачехой.
Она задумалась, нет ли здесь скрытого смысла.
Возможно, мачеха планирует избавиться от нее, едва она успела приехать?
«Чушь, — сказала себе Оделла. — Я просто чересчур подозрительна».
Графиня радушно встречала ее и, несомненно, знала, что она унаследовала немалое состояние.
«Если она находит удовольствие в том, чтобы помочь мне потратить его, — рассудила Оделла, — ей невыгодно, чтобы я слишком быстро нашла себе мужа».
Это было вполне логично.
И все-таки что-то, словно чей-то посторонний голос, подсказывало ей, что ее вывод неверен.
— Но как это может быть? — вслух спросила Оделла.
Ответа не было.
Глава вторая
— Как жаль, что вчера ты так рано отправилась спать, — сказала графиня.
Они завтракали втроем, потому что графу с Оделлой надо было сразу же после завтрака уезжать.
— Я не хотела показаться невежливой, — ответила Оделла. — Но я очень устала после такой долгой поездки.
— О, конечно, я понимаю, — проворковала графиня. — В то же время мне хотелось бы, чтобы ты познакомилась с виконтом Мором, который как раз был со мной.
Она повернулась к мужу и продолжала:
— Вы знаете, он сын вашего друга, графа Морланда, Артур, и, я уверена, почти так же умен, как и его отец.
— Никогда не сказал бы, что граф Морланд умен! — ответил граф. — А его речи в Палате лордов — сплошное убожество!
Графиня улыбнулась.
— Наверное, дражайший Артур, вы сравниваете его с собой, а никто не умеет произнести такую блестящую и остроумную речь, как вы, даже о самом скучном предмете!
— Вы мне льстите! — покачал головой граф. — Но я признаю, что нам приходится сталкиваться с на редкость прозаическими вещами, о которых трудно сказать что-нибудь достойное!
Оделла засмеялась.
— По-моему, папенька, вы просто скромничаете. Я уверена, что остальные члены Палаты лордов по сравнению с вами — никудышные ораторы и завидуют вам.
