Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Как это ни странно, но первыми колонистами стали диссиденты. Люди, по какой-то причине, не нашедшие понимания на своей планете. Они были изгнаны, либо сами приняли решение покинуть Землю. Среди них оказались ученые, врачи, писатели, художники. Колонии стали быстро развиваться. Стремительный скачек науки, техники, прогресс в медицине и генетике привел к значительному улучшению и продлению человеческой жизни. И вскоре земляне были вынуждены пользоваться помощью тех, кем еще недавно пренебрегли. Происходило формирование новых культурных, моральных и политических традиций, и вскоре жители еще совсем недавно одной планеты поняли: колонисты, что они уже давно перестали быть землянами, вследствие чего прекратили испытывать от них зависимость, а земляне, что жители колоний вполне могут обходиться и без них. Вот тогда Земля, на короткое время успевшая почувствовать себя Звездной империей, предложила планетам Союз. От такого щедрого предложения колониям было трудно отказаться… сразу. И они объединились, не видя другого выхода, мечтая, что со временем ситуация изменится, как бы невзначай направив все свои усилия на развитие оборонного комплекса.
Правительство Союза во главе с Премьер-Координатором создавая Империю своей мечты, покинули Землю, находящуюся, по их мнению, слишком далеко от театра каких бы то ни было действий. Столицей и главной планетой Союза была избрана экзопланета Сигма, «разогретая» до нужной температуры с помощью направленных ядерных ударов в залежи гидратов[2], что привело к выбросу в атмосферу парниковых газов. Жизнь новой главной планеты Союза началась с того, чем едва не закончилось существование Земли.
Человечество разрасталось, вырывая у Космоса все больше территорий, простирая свои руки в самые отдаленные уголки Галактики. И не всегда этот путь был легок и приятен. Нет, мы не встретили там злобных инопланетян. Пока… Но поняли, что человек может быть куда страшнее самого злобного чудовища, вышедшего из-под пера фантаста.
На старой Земле никогда не было мира. Люди всегда находили причину для убийства друг друга. Разбредшись по космосу, они придали своим распрям более глобальный масштаб. Появлялись те, кто поставил свои интересы выше интересов и жизни других. Когда-то они считались бы обычными бандитами, сейчас же гордо именовали себя космическими пиратами, видимо, отдавая дань некой романтике. И мы, ВВС Межпланетного Союза были призваны очистить космос от подобной угрозы (да, нам так же не был чужд романтизм, доставшийся в наследство от матушки-Земли), в идеале же нашей задачей была охрана отдаленных колоний от нападения, сопровождение грузов на дальние расстояния и наблюдение за вверенным пространством.
Подобное вялотекущее противостояние продолжалось не одно десятилетие. Время от времени раздавались здравые высказывания на тему: «если пираты существуют, значит это кому-то нужно», заканчивавшееся локальными чистками и увольнениями. Но в последнее время, помимо пиратов Союз столкнулся с новой угрозой. И шла она, как это ни странно, от его собственных колоний.
* * *
Меня куда-то тащили. Ускользавшее сознание на миг услужливо подбросило мне образ снежного чудовища, волокущего меня в свое логово с целью сожрать, но я вяло от него отмахнулась. Какая теперь разница, как закончится моя жизнь, если жить мне осталось слишком мало. Несмотря на то, что мое тело окоченело, я чувствовала, как с каждым вздохом из него уходит жизнь. Конвоир поступил мудро, не выстрелив в меня из лазерного оружия. И если меня когда-нибудь найдут, то вряд ли кто-то проявит заинтересованность к трупу с ножом под ребрами. Хотя… кто будет меня искать? Здесь, в ледяной пустыне.
Хотелось пить, и я с трудом облизала запекшиеся губы. На них уже был тонкий слой снега. Но этого показалось мало. Мне хотелось еще и еще. Я слабо дёрнулась, и вскрикнула от боли. Это заставило, тащившего меня, остановиться. Послышались шаги, и надо мной склонилась лохматая, белая фигура. Я закричала и, кажется, потеряла сознание.
— Ну и бабы нынче пошли, — чей-то грубоватый голос вонзался в сознание вместе с треском дров. Где бы я ни оказалась, здесь было тепло. И судя по тому, что кто-то рядом говорил, его обильная лохматость мне, похоже, привиделась. — Норовят грохнуться в обморок по малейшему поводу.
— У нее глубокая рана на боку, сильная потеря крови. Счастье, что она до сих пор дышит, — а вот этот голос был мне знаком, — не обижайся, что она не сразу тебя признала.
Откуда здесь Толкен? И кто тот, другой, что тащил меня по снегу?
— Смотри, кажись, очнулась? — надо мной склонилась бородатая физиономия, и я с удивлением узнала в ней татуированного мужика, что набивался мне в друзья. — Привет, красавица! Помнишь меня? Я Миха!
Миху я помнила, хотя не была уверена, что была представлена ему по всем правилам в нашу первую и последнюю встречу.
— Здравствуйте, — прошептала я, сглатывая вязкую слюну. Кто-то приподнял мне голову и влил немного теплой воды. Она имела странный и непривычный привкус, но казалась божественно прекрасной.
— Тебе больше нельзя. — Толкен помог мне занять удобное положение и я, наконец, смогла рассмотреть место, где мы находились. Это была небольшая пещера, вход в которую оказался завален большим камнем. Посреди весело горел костер. Над ним висел жестяной казанок с каким-то варевом, источавшим приятный запах.
— Как я здесь… — горло свело и я замолчала. Но профессор понял мой вопрос.
— Я долго ждал, когда они тебя «высадят», а когда этого не произошло, медленно побрел за летящим флайером. Я сильно отстал, по-моему, сделал круг, заблудился. Из-за метели почти ничего не было видно. А потом встретил нашего друга, — он кивнул на бородатого мужика.
Тот поклонился, кривляясь, и вернулся к приготовлению пищи.
— Тогда мы решили вернуться назад по своим следам и попытать счастье еще раз. К тому времени тебя почти полностью завалило снегом. Нам просто повезло.
— Спасибо, что вернулись, — я понимала, что если бы не эти двое, быть мне припорошенной мерзлой горкой.
— Главное еще впереди, — возразил профессор, — я растерянно посмотрела на него, — у тебя рана. Ее нужно зашить.
— Я…, — странно, пока он не напомнил, я неплохо себя чувствовала. И лишь сейчас ощутила на своем боку какую-то тряпку, которая успела намокнуть.
Толкен взялся за дело с особым рвением. Не знаю, был ли у него опыт практический, или он просто стремился поскорее применить теоретические знания. Он отбросил ткань, успевшую пропитаться кровью, и промокнул рану платком, смоченным в теплой воде. Затем пришла пора инструментов. Я не могла заставить себя смотреть, как он четко, со знанием дела промывает короткую иглу и ножницы, моет руки. Затем, с помощью ножниц ему удалось изогнуть иглу и пропустить через ее ушко тонкую нить. Когда он повернулся ко мне, я поймала себя на мысли, что готова ползком пересечь пещеру и подождать снаружи пока не угаснет его жажда целительства.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
