Вербицкого Диана тоже встретила сама, сразу у входа в фойе, он появился в сопровождении молоденькой красотки.
Гостя проводили на сцену, его спутницу Диана посадила в первый ряд, среди почетных гостей, а сама наблюдала из-за кулис.
Народ в зале встал и зарукоплескал Ивану Вербицкому.
Режиссер начал пламенную речь. Вдохновенно и долго рассказывал о муках творчества, о своих планах, мечтах, о съемках. Люди в зале утомились, заерзали и начали шептаться.
Но Вербицкий продолжал вещать хорошо поставленным голосом, не обращая внимания на шум в зале.
Чтобы прекратить терзания зрителей, Диана дала знак своей помощнице, и Эмилия, сорвавшись с места, бросилась к Вербицкому вручать букет. Озадаченный режиссер наконец замолк, и в этот момент раздался жуткий вопль из фойе.
Диана бросилась на крик, за ней высыпали любопытные.
У рояля стояла билетерша Аделаида Семеновна и, глядя на пол, испуганно кричала.
Подскочив к билетерше, Диана увидела лежащую у рояля в странной, неестественной позе музыкантшу, багрово-синее лицо Виолетты Генриховны с выпученными глазами было страшным.
Диану затрясло, ей показалось, что она спит и ей снится кошмар. Кто-то из напирающих сзади любопытствующих толкнул ее, и она словно очнулась.
Взяв себя в руки, Диана оттеснила от места преступления любопытных и вызвала милицию.
Вскоре по стертым, некогда белым, а ныне серым от времени мраморным ступенькам поднимались оперативники и молоденький следователь Егор Суржиков. Это было его первое самостоятельное дело, и Егору очень хотелось отличиться.
Пока эксперты занимались местом преступления, Суржиков ознакомился с помещениями кинотеатра и вернулся в фойе.
— Женщину задушили струной от музыкального инструмента, скорее всего, от скрипки, — хмуро проронил эксперт Вадим Синичкин, закончив осмотр трупа. — По предварительным данным, убийство произошло около часа назад.
Егор Суржиков начал допрос свидетелей. Расположившись в кабинете Дианы, он беседовал с билетершей Аделаидой Семеновной:
— Где вы находились с момента начала мероприятия?
Аделаида Семеновна испуганно заморгала.
— Я вместе с Кларой Федосеевной Румянцевой была в вестибюле. Мы впустили последних зрителей и после третьего звонка закрыли входные двери на задвижку…
— А где была в этот момент покойная?
— Виолетта Генриховна?
— Она, — нахмурился следователь.
— На своем месте, за роялем.
— Вы ее видели?
Билетерша заерзала.
— Нет, но она не проходила, вот я и решила, что она там…
— А кто-нибудь еще находился в фойе?
Она задумалась.
— Да вроде никого. Третий звонок прозвенел, тут как раз Вербицкий с дамой приехал, Диана их сразу повела в зал, Виолетта что-то коротенько сыграла, а как двери в зал закрылись, она и перестала играть.
Следователь спросил:
— А вы разве не осматриваете фойе после третьего звонка? Вдруг кто из зрителей зазевался и не зашел в зал?
— Осматриваем, — кивнула Аделаида Семеновна. — Мы дальнее фойе, которое рядом с кассами, проверяли, а то, которое рядом с кабинетом директрисы, не стали, там же Виолетта Генриховна была…
— Как вы думаете, кто мог убить ее? — мрачно вздохнул Суржиков.
Аделаида Семеновна растерянно пожала плечами и вздохнула.
— Откуда же я знаю…
Суржиков встал из-за стола.
— Пойдемте, вы покажете мне пути возможного проникновения в кинотеатр.
Они направились в служебный коридор, отделенный от фойе дверью с надписью «Вход запрещен». Следующая дверь вела в кабинет администратора, еще одна в подсобное помещение, и последняя в мастерскую художников.
Здесь же располагался запасной выход. Двухстворчатые двери, закрывающиеся на огромные металлические крюки изнутри. Но крюки были отведены в сторону, а створки дверей прикрыты.
Аделаида Семеновна возмущенно всплеснула руками.
— Кто открыл?! Я сама лично эти двери запирала, — беспомощно глядя на следователя, трусливо пискнула она. — Честное слово!
— Давайте побеседуем с вашей коллегой, — хмуро буркнул Суржиков.
Но Клара Федосеевна точь-в-точь повторила сказанное первой билетершей:
— Я проверяла двери после того, как мы выпустили зрителей. Все двери были закрыты…
— А где были остальные сотрудники кинотеатра?
— Так все в зале. И художники, и администратор Эмилия. Спросите у Дианы…
— Понятно, — протянул Суржиков. Хотя по его лицу было видно, что ему, напротив, все непонятно и это его злит. Закончив разговор с билетершей, он направился к буфетчице. Зинаида охотно пообщалась со следователем, но ничем помочь не смогла. После второго звонка все посетители буфета помчались в зал, а после третьего у столиков не осталось ни одного. Подозрительных лиц она не заметила.
Творческая встреча давно закончилась, и люди маялись в зале, так как двери закрыли и никого не выпускали.
Ни на что особенно не надеясь, Суржиков отправился узнать, удалось ли выяснить что-нибудь его коллегам, что опрашивали зрителей. Как и ожидалось, никто ничего не видел.
Недовольная задержкой, публика расходилась по домам. Проводив режиссера и почетных гостей, Диана вернулась в сопровождении следователя в свой кабинет и попросила Зинаиду принести бутерброды и чай.
Суржиков от бутербродов отказался, а вот чай прихлебывал с удовольствием и расспрашивал Диану о Виолетте Генриховне.
Диана рассказала все, что знала, и даже упомянула об исчезновении старого, потертого ридикюльчика музыкантши.
— Этому ридикюлю лет сто, не меньше, а может, больше, — проговорила Диана. — Семейная реликвия Виолетты Генриховны. Вот кому он нужен?
Суржиков задумался.
— Действительно, странно. Может быть, она что-то ценное в нем хранила и поэтому его украли?
— Возможно, драгоценности, — загорелись у Дианы глаза.
— Попробуем выяснить, — сказал следователь. — Нужно с ее родственниками связаться, сообщить о смерти, задать вопросы… У вас есть контакты ее семьи?
— Нет, насколько я поняла, у Виолетты Генриховны никого не осталось из родных, семьи у нее не было.
— Тогда с ее соседями нужно пообщаться.
Диана вздохнула.
— Боюсь, это ничего не даст. Я, конечно, запишу вам ее адрес, это тут, неподалеку, но Виолетта Генриховна была человеком скрытным и не общалась с соседями.
Суржиков кивнул, а после паузы проговорил:
— Я должен взглянуть на личные дела ваших сотрудников.
