— После смерти матери мы с сестрой столкнулись с серьезными трудностями, но это вовсе не означает, что мы нищие.
— Да? — с нескрываемым сарказмом усмехнулся он и, скомкав ее панталоны, швырнул их в кусты. Потом медленно двинулся к ней хищной походкой. Памела невольно попятилась. — Тогда почему же ты носишь облезлую беличью горжетку и фальшивые драгоценности? Почему твое белье штопано-перештопано и годится лишь на тряпки?
Он продолжал наступать на нее, пока девушка, пятясь, не уперлась спиной в ствол дерева и уже не могла никуда деться от надвигавшегося на нее Коннора. От него исходил какой-то непонятный, но очень мужской запах.
— И почему вы с сестрой отважились путешествовать по здешним местам под защитой этого жалкого старика? — продолжал задавать вопросы разбойник.
— Почему я «жалкий»? — протестующе пробормотал извозчик.
— Замолчи! — хором приказали ему Памела и Коннор, не сводя друг с друга сверкающих глаз, и тот покорно закрыл рот.
— Ты хоть понимаешь, что может случиться здесь с беззащитными юными красотками? — понизив голос до полушепота, спросил разбойник.
Пока Памела раздумывала, расценивать ли такой вопрос как угрозу или предостережение, в разговор вступила Софи:
— И что же может с ними случиться? На них нападет злой разбойник и украдет их панталоны?
Ее слова остались незамеченными, поскольку Коннор не сводил глаз с Памелы.
— Зачем ты притворяешься богатой, детка? Чувствуя закипающий гнев, Памела резко ответила:
— Затем, что люди, если считают меня богатой, относятся ко мне совершенно иначе. Они становятся добрее и отзывчивее и не смотрят на меня с подозрением, словно я могу украсть у них что-нибудь. Они не смеются над моим потрепанным платьем и не шепчутся о том, что моя шляпка давным-давно вышла из моды. Впрочем, почему я должна оправдываться перед человеком, который, судя по всему, за всю свою жизнь не заработал и шиллинга честным путем?
— Почему же? Я пытался честно зарабатывать деньги, — угрюмо заметил Коннор, — но очень скоро понял, что не могу прожить на жалкие гроши, которые мне платили. Тогда я решил, что обойдусь без помощи какого-то жирного английского лорда. Я и сам могу взять то, что мне нужно.
К удивлению Памелы, дерзкие слова горца нашли отклик в ее душе. Они, как и его глаза, выдавали его гордый нрав.
Рука ее незаметно скользнула в ридикюль, и, прежде чем Памела успела осознать свои действия, на свет был извлечен маленький, отделанный перламутром пистолет, который она решительно нацелила в грудь разбойника, не забыв при этом спустить предохранитель.
— Жаль, что перебиваю столь вдохновенную речь о правах горцев и тирании англичан.
Глава 3
Увидев пистолет в руке Памелы, извозчик испуганно вскрикнул:
— Да вы все тут просто спятили! Безумцы, вот вы кто! И прежде чем остальные успели сообразить, что происходит, старик вскочил на ноги и пустился что есть мочи бежать без оглядки назад по каменистой дороге, бросив на произвол судьбы лошадей, карету и мушкет.
— Если бы не этот нацеленный мне в грудь пистолетик, я бы, пожалуй, согласился со стариком, — проговорил Коннор, глядя на девушку, уверенно державшую его на прицеле.
Разумеется, крошечные размеры, и отделка перламутром придавали пистолету вид дамской безделушки, едва ли способной пробить дыру в его мускулистой груди и положить конец его непутевой жизни.
— Памела, ради всего святого! Что ты собираешься делать? — испуганно вскрикнула Софи. — Ты что, сошла с ума?
— Помолчи, Софи, я отлично знаю, что делаю. Коннор, невольно восхищаясь уверенным голосом и твердой рукой Памелы, негромко сказал, кивая в сторону пистолета:
— Тогда ты должна знать и то, что в таких игрушках всего один заряд.
— На таком расстоянии мне хватит и одного выстрела, — невозмутимо улыбнулась Памела. — Будьте джентльменом и отдайте мне ваш пистолет.
— Ну, уж нет, — покачал он головой. — Если он тебе так нужен, подойди и возьми сама.
Перестав улыбаться, и настороженно глядя на Коннора, она стала постепенно, шаг за шагом, подходить к нему. На ее лицо упали выбившиеся пряди темных шелковистых волос, и она сквозь них смотрела на Коннора, не смея отвлечься на то, чтобы поправить прическу.
У Памелы было совершенно обычное лицо с маленьким прямым носом и довольно большим ртом. Но вот глаза… глаза сверкали янтарным блеском из-под длинных изогнутых ресниц. В них светились ум и… милое озорство. Глаза явно выдавали ее веселый нрав.
Не сводя своих лучистых глаз с Коннора, она протянула руку к его пистолету, засунутому за широкий пояс. Тыльная сторона ее ладони невольно коснулась его плоского мускулистого живота, и Памела вздрогнула. Коннор недоуменно приподнял одну бровь, словно приглашая ее продолжить игру… Она была так близко, что он чувствовал пьянящий запах сирени, исходящий от ее волос.
— Осторожнее, детка, — пробормотал он. — Ты же не хочешь, чтобы эта штука выстрелила, правда?
Коннор чувствовал, как напряглись мышцы внизу живота, когда Памела взялась за тяжелую рукоятку пистолета и осторожно потянула его из-за пояса штанов.
Потом она медленно отступила на два шага назад. Коннор следил за тем, как она со всей осторожностью держала пистолет дулом вниз, пока не сунула его за пояс.
— И что дальше? — поинтересовался Коннор. — Теперь моя очередь снимать панталоны?
— Нет, не надо, снимите маску.
От этих слов он сразу посерьезнел и тихо сказал:
— Знаешь ли ты, детка, что никто из тех, кто видел меня без маски, не остался в живых?
От этих грозных слов Памела сначала оторопела, но потом быстро взяла себя в руки и хладнокровно заметила, вскинув подбородок:
— Опять вы произносите какой-то пошлый бредовый текст.
После долгого молчаливого и пристального взгляда Коннор медленно завел руки за голову и развязал шнурки, стягивавшие полумаску на затылке. Кожаный прямоугольник упал, открывая лицо лунному свету и нетерпеливому взору Памелы.
Не в силах противостоять неожиданно возникшей идее, она, все еще держа пистолет наготове, медленно обошла державшегося настороже Коннора.
Софи тоже приблизилась к нему, не сводя испуганных глаз с сестры.
— Я знаю, о чем ты думаешь, Памела, — сказала она. — Но это просто невозможно! Этот человек самый настоящий дикарь. Он для этого не годится!
— Для чего? — спросил Коннор.
— Почему ты так уверена в этом? — задумчиво спросила Памела. В ее глазах горел огонь надежды. — Ты только взгляни на него! Приблизительно того же возраста, широкоплечий. Дикарь, но с благородством в лице, держится с долей высокомерия и говорит властно!
— А еще следы от веревки на шее, — иронично подхватила Софи, — сколотый передний зуб. Волосы нестрижены и нечесаны. К тому же он совершенно невоспитанный мужлан. — Софи поежилась от холода и, плотнее закутавшись в шерстяную накидку, продолжила: — Если я не ошибаюсь, всего несколько минут назад он был готов убить нас обеих.
