Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 23
Объяснение моего брата директора вполне удовлетворило – действительно, что может быть печальнее, чем женщины-медсестры, уставшие от своей работы? Они же совершенно не замечают, сколько интересного творится вокруг.
Как-то директор спросил у Карла, нравится ли ему школа. Карл ответил, что, конечно, нравится. Это он сказал правду, он никогда не врет. Я не знаю, как он таким получился, но ему правда всегда все нравится. Иногда он просто задыхается от того, до чего его все окружающее радует, и, чтобы не взорваться, начинает вопить и шуметь.
Карл бежит из школы с не меньшим воодушевлением, чем тащит нас туда к первому уроку. Он сильно обгоняет нас с Алешей и останавливается только перед светофорами. Однажды, много лет назад, Петя попал под машину, и теперь всякий раз, переходя дорогу, Карл надувается, как индюк, который готов ринуться в бой, и чрезмерно следит, чтобы и я, и Алеша перебрались «на тот берег» живыми и невредимыми.
Его любят даже старшеклассники. Он забегает к ним в классы, всегда в курсе того, что, где и у кого происходит.
Держать его дома невозможно, поэтому мама настаивает, чтобы мы с Алешей как сумасшедшие гонялись за Карлом по всему нашему району. Я пыталась договориться с ним, чтобы он бегал один, а маме мы говорили бы, что я за ним нормально проследила. Но Карл не умеет врать, он путается в показаниях – просто забывает, что уже успел сказать. Он уверяет, что все мошенники скрученные, как старые ветки, сгорбившиеся и трясущиеся оттого, что у них усиленно работают мысли, чтобы не перепутать в голове, кого и как они успели обмануть.
Одно спасение – иногда на эти бешеные прогулки выбирается моя Саша. Я звоню ей и говорю, что мне надо выгулять Карла, она смеется, и через пятнадцать минут мы встречаемся у ее дома. Мы плетемся сзади или сидим на скамеечке, а мой брат проверяет, как у кого дела. Он знает всех бомжей, рыбаков и продавцов в нашем районе. Знает таксистов на стоянке маршруток. Знает старушек в церкви. Помнит, когда у кого день рождения.
Но больше всего он любит ходить в зоомагазин. Там он в кредит покупает корм для бездомных кошек и собак.
Второе любимое место Карла – конюшня в парке около нашего дома. Там живут несколько лошадей, уже ни на что толком не пригодных, и чтобы их не усыпили, хозяйка конюшни арендует у властей кусочек парка, где одна нормальная лошадь и три пони доживают свой век, катая туристов и детей. Карл никогда не просится кататься на лошади, не знаю почему. Он так часто там бывает, что мог бы уже выучить весь конкур. Вместо этого он с радостным визгом подбегает к стойлу, ныряет под перегородку и обнимает лошадь за колено: «Ууу, лошадка!» Удивительно, но лошадь его никогда не лягает, даже если он лезет к ней под хвост! Ни разу не лягнула.
Домой он тоже тащит животных. По милости Карла у нас живут еж, кролик, две кошки и невменяемая черепаха, то впадающая в спячку, то выпадающая из нее и появляющаяся в самых неожиданных и неподходящих местах. Об нее все спотыкаются.
Довольно регулярно нам приходится появляться в ветклинике, чтобы лечить найденных Карлом уличных животных или усыплять тех, кого вылечить уже невозможно. При этом Карл никогда не плачет и не закатывается, только сопит и отвечает всегда одно и то же: «Ну, что уж тут». А потом какое-то время ведет себя довольно тихо.
Как-то весной он три дня пропадал в подвале соседнего дома, разыскивая ободранную, совершенно обезумевшую трехлапую кошку. Он приметил ее под машиной, но в процессе спасения она ускользнула в дыру, ведущую в подвал. Карл отправился в ЖЭК и убедил всех открыть подвал. В первый день ему помогали взрослые, потом только Алеша. На третьи сутки они все-таки отыскали котяру, мы пошли к ветеринару, и оказалось, что кошка такая злая, потому что ей очень больно, – одной лапы у нее нет, а на второй торчат голые кости, и ее надо ампутировать. И даже если все это сделать, она все равно будет мучиться и страдать. Можно было сделать ей протезы, но стоило это каких-то таких неприличных денег, что доктор даже не стал уточнять, каких именно. Кошку, которую Карл уже успел назвать Глашей, усыпили. Он не плакал, просто ждал нас на улице.
Но самая большая мечта Карла – собака. В этом он схож с Алешей, который тоже помешан на собаках. Но Карлу нравятся все собаки подряд, а Алеша фанатеет от больших, пограничных.
* * *
Щенок Петр был неопределенного цвета и не менее неопределенной породы. Но умный, сразу видно, – когда Карл велел ему не гавкать, пока не решена проблема с мамой, щенок Петр не подавал голоса. Он напоминал мне самого Карла – тоже от восторга переминался на месте и радостно поскуливал.
Карл попросил меня на ночь забрать щенка к себе в комнату. Потому что если он все-таки начнет шуметь, храп бабушки эти звуки заглушит. Я, естественно, была против. Но тут, к моему удивлению, вмешался Алеша, который углядел в беспородности щенка Петра признаки настоящей немецкой овчарки. Щенок от радости подал голос, я ойкнула и поспешно включила в телефоне музыку.
Алеша гладил немецкую овчарку Петра, Карл корявыми буквами выводил на листке: «План угАварть маму, пунгкт 1», радио в телефоне пело: «Время пройдет, и ты забудешь все, что было с тобой у нас».
Петр завыл. Алеша успокаивающе шипел, что надо замолчать.
«Нет, я не жду тебя, но знай, что я любила в последний раз, в последний раз!»
Мне бы уже тогда догадаться, что Петр реагирует на любой шум и музыку воем, но, как говорит папа, «умная мысля приходит опосля». Под моей кроватью у стены Алеша постелил тряпку и приставил с остальных трех сторон фанерки, чтобы Петр не выбрался оттуда раньше утра.
Разбудил меня страшный горестный вой. Каждый раз, когда бабушка всхрапывала, Петр под моей кроватью вторил ей душераздирающими воплями. Звуки, которые он издавал, больше напоминали вой лохнесского чудовища или плач динозавра по покинутым им товарищам. Я слезла с кровати и в темноте на коленках стала умолять щенка заткнуться прямо через фанерную перегородку.
В коридоре загорелся свет, дверь открылась, и на пороге появились крайне встревоженные мама с папой. Они с ужасом смотрели, как бабушка, лежа на спине, всхрапывает, а затем раздается вой. И снова. Снова и снова. Я при этом сидела на полу между нашими кроватями и смотрела на них.
– Может, «Скорую»? – взволнованно спросил папа. – Может, у нее приступ?
Они включили в комнате свет. Бабушка храпела и не просыпалась. Собака выла. В коридоре маячил Алеша и подавал мне какие-то знаки – делал страшные глаза и жестикулировал.
Я стала судорожно подниматься с пола, а поскольку ногу я отсидела и она покрылась иголочками, я как-то неловко эту самую ногу повернула и задела фанерную перегородку. Бабушка всхрапнула. Собака Петр с воем вылетела из-под кровати.
Хочу заметить, что во время всего этого безобразия Карл спал как убитый! Папа так обрадовался, что с бабушкой все в порядке, что совершенно не рассердился из-за собаки. Алеша тут же стал рассказывать ему, что щенок скорее всего чистопородная овчарка, просто он еще очень маленький, а вот чуть подрастет, так у него встанут уши и перестанет виться колечком хвост. Что такая собака нам просто совершенно необходима, а для него, Алеши, это будет просто отличная возможность потренироваться в воспитании и обучении, чтобы потом, когда он пойдет учиться на пограничника, у него уже был опыт в дрессировке овчарок.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 23
