– Кажется, они ссорятся.
Бруно сверил таймер внизу экрана с картой передвижения Милдред. Карта показывала, что кошка находилась на северной стороне улицы, чуть ниже магазина сладостей.
– Наверное, она говорит с ним, – неохотно произнес Дин.
– С кем?
– С мужчиной, которому постоянно пишет сообщения в туалете.
Именно в этот момент Милдред решила переменить местоположение. Картинка опять задрожала: кошка быстро перебирала лапами. Затем Милдред остановилась. Камера теперь была направлена на упавшую стеклянную бутылку с молоком, которую кошка начала обнюхивать и облизывать, и микрофон просто взорвался мурлыканьем, звоном и чмоканьем.
Когда Милдред наконец закончила вылизывать молоко, мальчики услышали звук, показавшийся Дину голосом его матери. Они еще дважды прослушали разговор по фрагментам. Но мимо проехала машина, и запись звука была испорчена: невозможно было ничего разобрать.
Бруно записал в блокноте все возможные вариации, и получилось следующее: «Когти долго тебя не защитят (шум машины), сожги себя (шум машины)».
– Бессмыслица! – сказал Дин, абсолютно не уверенный в достоверности текста. – Там не может быть «сожги себя».
Мальчики прослушали запись еще раз.
– Вычеши блох! – триумфально заявил Бруно, прижав ухо к колонкам.
– У тебя на уме одни коты! Это еще бо́льшая бессмыслица, чем «сожги себя».
Бруно снова перемотал запись.
– Успокойся! – сказал Дин, прослушав еще раз. – Он говорит «успокойся».
Бруно согласно кивнул и со слегка недовольным видом исправил текст в блокноте.
– Возможно, он был чем-то расстроен, – предположил Дин.
Бруно считал данную трактовку слишком простой. Отец всегда говорил ему, что при изучении улик самое простое объяснение зачастую оказывается весьма далеким от истины.
Бруно некоторое время обдумывал услышанный диалог. Затем произнес, подражая знаменитым телевизионным детективам:
– Эта тайна на некоторое время меня озадачила, но ответ очевиден, если посмотреть на все под правильным углом. Человек, которого целовала твоя мама, является хозяином злой собаки! Ты видел его ботинки. Они выглядят так, как будто их жевала собака. Этим объясняется и слово «когти»!
– Почему это моя мама будет целовать человека, у которого есть злая собака? У него не очень приятный голос!
– Женщины – это вечная загадка! – процитировал Бруно любимого детектива, хотя и не совсем понимая смысл сказанного.
– Но на записи нет никакого лая, – в замешательстве проговорил Дин. – Где же собака?
– Она мертва! – убежденно изрек Бруно. – Поэтому «когти долго тебя не защитят»!
Сбитый с толку этой информацией, Дин сел на пол и снова стал играть игрушечным пистолетом, заряжая и разряжая его в спинку кресла, на котором сидел Бруно.
Бруно продолжал просматривать запись, надеясь увидеть лицо мужчины в пожеванных туфлях.
К сожалению, он увидел лишь кошачьи лапы, забавно сморкающегося почтальона и миссис Симнер, поливающую цветы в горшках перед магазином.
Тем временем Дин пошел наверх – взять один из детективных журналов Бруно. По возвращении он разительно изменился. Радостное выражение лица исчезло, ему на смену пришло мрачное.
Бруно и раньше видел у друга такое выражение. Особенно это было заметно после того, как родители Дина ссорились на улице, – в школе Дин не отрывал голову от парты. Он кричал и вырывался, когда учитель попытался взять его за руку и вывести в коридор для разговора.
– Все в порядке? – спросил Бруно.
– Нет, – проворчал Дин.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Я не хочу об этом говорить. Не смотри на меня.
Бруно старался не обращать внимания на Дина, который периодически стучал пяткой по полу.
– Ты взял с собой ингалятор? – спросил Бруно, услышав, как дыхание друга становится все тяжелее и из груди доносятся хрипы.
Дин не ответил.
Бруно пошел наверх, желая выяснить, что же так расстроило его друга.
В спальне не было ничего необычного; Милдред спала, лежа на подушке. Бруно открыл чердачное окно и устроился у наблюдательного пункта, позволявшего изучать здания напротив и улицу.
Благодаря высоте, на которой было расположено окно, и углу обзора открывался прекрасный вид на Сэнт-Эндрю-роуд. Сидя у незашторенного окна, Бруно мог видеть передвижения жителей и то, что происходит у них за окнами. Мальчик всегда записывал необычные события.
Сперва Бруно посмотрел на дом друга, устремив взгляд на спальню его родителей. Возможно, Дин увидел маму и папу в разгар ссоры? Бруно и сам не раз становился свидетелем весьма неприятных перепалок между Раттерами. Но на этот раз спальня была пуста.
Внезапно внимание мальчика привлек шум на дороге. Бруно увидел, как входная дверь дома Раттеров открылась. Осторожно, словно опасаясь, что ее может ослепить солнце, из дому вышла мама Дина. Бруно понял, что это она, даже несмотря на то, что на ней были солнцезащитные очки. Желтые брюки на женщине были точно такими же, как на записи. Мама Дина быстро пошла по тротуару, и Бруно показалось, что она плачет.
– Интрига нарастает, – прокомментировал Бруно, обращаясь к кошке, но на самом деле он скорее разговаривал сам с собой.
Позиция мальчика позволяла ему наблюдать за мамой Дина. Женщина дошла до конца улицы и села на пассажирское сиденье припаркованного белого фургона.
Бруно записал время. Фургон не тронулся с места. Что-то подсказывало мальчику, что женщина вскоре выйдет из машины.
Ожидая, Бруно отметил еще два события и записал их в блокнот. Сначала в окне спальни в доме напротив появился отец Дина. С раздраженным, недовольным видом он выглянул из окна и посмотрел на белый фургон.
В тот же миг рыжеволосая девушка позвонила в дверь дома номер десять, принадлежавшего вдовцу Алану Любопытному. Его дом граничил с домом Дина. Как и можно было предположить, Алан получил такое прозвище за чрезвычайную любовь к подглядыванию и распространению сплетен по всей округе.
Взгляды вдовца и Бруно часто встречались; каждый из них скрывался в своем убежище: Бруно – возле чердачного окна, Алан – завернувшись в оконную штору. Эта ситуация положила начало конфликту, возникшему в голове у мальчика: в чем разница между любопытным соседом и детективом, проводящим расследование? Отец ответил ему: разница в том, что детективом движут мысли о справедливости и моральном долге.
Рыжеволосая девушка была одной из многочисленных похожих на нее посетительниц дома номер десять.
Прослеживалась некая закономерность.
Возраст посетительниц был между двадцатью и сорока годами, впрочем, Бруно догадывался, что он крайне неопытен в том, что касается определения женского возраста. Гостьи всегда приходили в одиночку, оставались максимум на два часа. Несмотря на то что процесс наблюдения часто прерывался посещением школы, Бруно заметил уже семерых женщин определенного типа.
