"Говорит "DM8RZ", "Летающая рыба"! Говорит "DM8RZ". Слушайте меня все. Моя волна 35,05 мегагерц. Слышите меня? Дайте подтверждение. Перехожу на прием…"
Какофония пущенных в ход станциями УФРА трещоток оглушила Хенсхена.
– Если этот Галич не сумасшедший и не выдумал всего, что говорит… – сказал Мути.
– Как ты можешь? – возмутился Хенсхен.
– Мало ли что бывает, – Арно пожал плечами. Он рассуждал, как всегда, обстоятельно. – Что, если провокация действительно имеет место, но не там, а здесь? – и Арно ткнул пальцем в сторону Галича.
10
Такого бурного совещания в штабе УФРА еще не бывало:
Тигерстедт и Хойхлер без стеснения перебивали друг друга.
– При чем здесь я? – В раздражении Хойхлер снова посадил на нос свои большие роговые очки, чего никогда не делал в присутствии иностранных генералов. – Это же ваша идея, господа: непрерывно держать в воздухе самолеты с ядерным вооружением.
– Но я вовсе не приказывал сажать в них пьяные экипажи! – крикнул Тигерстедт. – Нужно же было быть идиотом, чтобы уронить бомбу именно теперь. Вы думаете, что нам уже ничего не остается, как поддерживать вашу версию: советский самолет и так дальше?.. Но один господь бог знает, как неудачно выбрано время!..
– А через год вы бы сказали: "Еще два-три-четыре", – усмехнулся Хойхлер.
– Да, приходится по крайней мере использовать эту выдумку, хоть она и представляется мне идиотской, – поддержал его розовощекий красавец адмирал Баттенбери. Приподняв бровь, он уронил монокль в подставленную ладонь и важно пожевал, правильно, как у куклы, очерченными губами.
Все сидевшие за столом генералы знали, что Баттенбери глуп, но он служил здесь чем-то вроде тени правительства ее величества, поэтому все делали вид, будто готовы принять всерьез все, что он скажет.
– Преступление русских должно быть отмщено – кара господня постигнет Россию, – торжественно возгласил он. – Если верить сообщениям, Галич признался, что на нем форма советского офицера. Этого довольно для самых решительных действий! Возмездие, господа, жестокое возмездие! Его требует небо! – Баттенбери воздел руки.
– Да, мир уже знает о беспримерном коварстве русских, – торжествующе воскликнул Хойхлер и положил перед генералами сообщение, переданное по его приказанию радиостанциями УФРА: "В канале выловлен один из участников неслыханного преступления Советов: красный офицер, называющий себя Леславом Галичем…"
11
По глазам Лесса Хенсхен видел, что тот догадывается об истинном положении: мир их не слышит. И все же Лесс повторял и повторял: "Слушайте меня, слушайте…" Хенсхен хотел сдвинуть бесполезные наушники, но ему почудился писк морзянки. Как тонкий луч в кромешной тьме, писк прорывался сквозь беснование мешающих станций. Господи, Хенсхен так растерялся, что не сразу узнал собственные позывные: "Слышите ли вы меня?.. Слышите ли меня?.. Отзовитесь. Перехожу на прием".
"Слышу вас ясно. Кто меня вызывает? Нахожусь 1°42' в.д. и 50°30' с.ш. Слушаю вас, перехожу на прием".
Голос Москвы снова пробивает тесную какофонию тресков: "Принял ваши передачи азбукой и голосом. Помехи умышленные. Если можете, каждые десять минут меняйте волну десять сотых вверх, потом десять – вниз; двадцать – вверх, двадцать – вниз. Могу от вашего имени сообщить это всем, всем. Держитесь крепко. Желаю успеха. Слушаю вас на десять килоциклов выше. Перехожу на прием…"
