– Надо переодеться, – перебивая мысли Завьялова, со знанием дела предложил Кобзев.
– Зачем? – откликнулся Мальцев. Когда он в форме, его ни один ГИБДДешник не останавливает, да и по-гражданке редко.
– Нужно слиться с массами, я думаю, – пояснил Кобзев. – Так мы ничего не выясним. От нас прятаться будут. Мы, в форме, как патруль или пожарники.
– О, точно! Хорошая мысль, трали-вали, вовремя, – Мальцев повернулся к Завьялову. – Если переодеваться, к тебе ближе, Валёк. Заскочим? Заодно кофейку выпьем. Переоденемся. Нет?
Такое не в первый раз. Завьялов спокойно кивнул головой.
– Поехали.
Сказано – сделано. И заехали, и переоделись, и кофейку выпили…
Через непродолжительное время въезжали уже в тот самый микрорайон Реутов. Неторопливо прокатив по основным улицам, с пристрастием оглядывая тут и там прохожих, в основном что ниже полутора метров, свернули вскоре к железнодорожной станции, прилегающему к нему рынку и церкви, видневшейся неподалёку справа, в отдалении.
– Ставим машину, – скомандовал Кобзев. – Начнём с рынка. Потом прочешем подземные переходы – они должны тут быть – потом церковь, магазины, дворы, и… Тормози, короче, приехали.
Мальцев послушно выполнил команду, припарковал машину на площадке возле универсама. На виду. Среди разной другой легковой мелочи, его джип смотрелся диким красавцем мустангом среди прочих коней и карликовых пони. Хорошая машина. Породистая. Музыканты солидно вышли из неё, с достоинством закрыли двери. Мальцев включил сигнализацию. Она послушно включилась. Хорошая сигнализация, горластая, громкая! Кстати, это естественно, какая машина, такая и сигнализация.
Двинулись…
Внешне теперь музыканты выглядели совсем по другому: не так красиво и интеллигентно, как было в военной форме. В некоей дисгармонии. Одежда, которая нашлась в гардеробе Валентина для Геннадия Мальцева, была по высоте почти как раз, чуть, может, коротковата, а вот по ширине – свободна. Весьма даже. Словно, человек взял, и неожиданно похудел. Килограмм этак на пять-десять. На голове легкомысленная бейсболка, на груди рубашка с коротким рукавом, ниже, свободные в поясе и вообще, джинсы «Вранглер», на ногах кроссовки. С Кобзевым было сложнее. Он метр шестьдесят пять. Для него с трудом подобрали выцветший спортивный тренировочный костюм сына Валентина, Вадьки, пятиклассника. Почти в обтяжку получилось. Как у гимнаста. Но с рекламной вывеской «Адидас» тут и там. На ноги подошли мальчишеские разбитые кроссовки, на голову красная бейсболка, благо у Трушкина-младшего их штук пять, а может, и больше.
Сам Валентин выглядел гораздо приличнее. Как дядя-директор рядом с беспризорниками или около того… В светлых летних брюках, лёгких туфлях, тенниске, в солнцезащитных очках на носу. Ничего лишнего. Солидный взрослый человек. Босс. Удачливый предприниматель. Но рядом с ним странно одетые люди. Правда, если учесть на какой крутой машине они приехали, – ничего странного, значит, так боссу и надо, если приехали. Охрана, наверное, у человека такая… Важно, что он за босс? Кто они вообще? С чем сюда и зачем приехали? А что именно так выглядят… Что скажешь? Хозяева жизни могут себе некоторую небрежность на людях позволить. Под ноги они редко смотрят Идут себе и идут. Хорошо бы мимо…
На часах начало второго дня. 13, с мелочью. Середина дня. Покупатели подходят и подходят… Темп работы рынка увеличивается. Все необходимые рабочие руки задействованы на подвозке свежего товара. Тот самый варвар, значит, может быть где-то и здесь… Уже здесь, или ещё… На это и рассчитывала поисковая группа.
Первое, что бросилось в глаза музыкантам, когда они вошли под крышу рынка, цепкие взгляды торговцев; яркие мелкие рекламные цвета и разнообразные формы продуктов; сутолока; высокий смешанный шум и пряный овощефруктовый запах. Запах особенный, аппетитный, притягивающий, вызывающий активный потребительский интерес, и желание что-нибудь вкусное купить. В крайнем случае, посмотреть на них. Ох, какие они!.. Надо же! Неспешно продвигаясь между рядов, Завьялов внимательно смотрел по сторонам. Гуськом за ним шли его товарищи.
– Караван-сарай, – с непонятной интонацией, коротко оглянувшись назад, откомментировал Валентин. – Тьма народу…
– А продуктов сколько! Ужас! Вот молодцы, торгаши. Полный мажор! Это же всё надо было где-то собрать, привезти… – поддержал Кобзев. – Молодцы! А цены, смотрите… Вот, сволочи! Кто же такое купит? Охренеть!
– Покупают, – меланхолично заметил Мальцев. – Но не все. Я б этих чёрных, поганой метлой из города, и вообще из страны гнал. Не люблю я рынки. Не наш дух здесь. Противно. Не хожу никогда.
– Как же?! А где вы с женой продукты покупаете, разве не на рынке? – спросил Трушкин.
– Да на рынке… Но я в машине обычно сижу, – нехотя ответил Мальцев.
– А чего так? Стережёшь? – механически съязвил Кобзев.
– Ага, стережёшь! – хмыкнул Мальцев. – Видеть я этих торгашей не могу… Сплошной караван-сарай. Словно не Россия, а одна Средняя Азия вокруг. Тьфу! – сплюнул.
– Нет, а мне нравятся рынки, – признался Кобзев. – Особенно запах, шум бодрящий… Столпотворение… Можно поторговаться.
– Ага, поторговаться… – передразнил Мальцев. – Долиберальничаемся мы с ними, отравят они нас когда-нибудь… Если не уже…
– В каком смысле? – создав неожиданный для толпы затор, встал озадаченный поисковик Завьялов. Троица остановилась.
На них наталкивались, их обтекали, обходили… Валентин не замечал. Справой стороны, слевой, с высоко расположенных торговых рядов им кричали: «Падхады дорогой, молодой, красывый, мальчик-дэвочка-а-а! Лубой клубника папробуй… Винаград сматры-ы-ы… яблочки-и-и… А? Всё для тыбя! Дёшево отдам!»
– В прямом… В смысле, в переносном… – не слушая зазывал, отмахнулся Мальцев. – Позже скажется… Когда вымрем… Видите, какие рожи вокруг. Улыбаются, а глаза злые, перевёрнутые… Не нравимся мы им.
– А они нам… Сила действия, равна силе противодействия… – философски заметил Кобзев.
– Ну и сидели бы у себя дома… А приехали к нам – знайте место…
Это да, это конечно! После такого точного заявления, как в «десятку», диспут прекратился. Вопрос иссяк. Их, наконец, столкнули с места… Затор разошёлся, людской поток выровнялся, успокоился, принял все те же непредсказуемые, хаотичные направления. Вновь кружила по рынку толпа пёстро одетых людей с сумками и пакетами: и молодых, и старых, и плохо одетых, и не очень, и худых, и толстых, и… Всяких.
– Ну, что, Валёк, смотришь? Не видно? – спросил Кобзев, свободно идя за широкой спиной товарища. В принципе, в душе он согласен был с Генкой Мальцевым, за прилавками хотелось бы видеть других людей, не таких хитрых. Улыбчивых бы, душевных, радушных, своих, это да.… Чтоб, черноголовых меньше было, не предсказуемых… Но, кто сказал, что торгаш не должен быть себе на уме. Вроде, всегда так было. Но то, что именно эти могут их, горожан, Россиян, отравить, так не мыслил, хотя… Что-то было в этом, жутком, чёрном, мистическом, пророческое. Пожалуй…
