— Что, уже попались в сети к этой черноглазой ведьме? Берегитесь, Сент-Арван! Именно такая красотка и загубила моего сына. И вас может загубить.
— Благодарю за предостережение, — отрезал Джеррен, — и — прошу простить. Я выполнил ваши условия. И на этом — все!
— Погодите! — снова приказал Келшелл, словно желая проверить, станут ли ему подчиняться. — Хочу дать еще одно предостережение, а вы хорошо сделаете, если прислушаетесь к нему. Жизнь моя на исходе, а как только я умру, вам будет грозить смертельная опасность.
Тон его был спокойным и сдержанным, совершенно не таким, как раньше, и весьма неожиданно произвел на Джеррена впечатление. Он испытующе смотрел в глаза Келшелла, сверкающие, пронзительные, живые на этом почти уже мертвом лице, и видел в них вполне здравый ум.
— Смертельная опасность, — повторил старик. — Пока я жив, в моей власти помешать коварным замыслам родственника, но с моей смертью и состояние, и эти алчные замыслы будут уже вашей заботой. А если вы умрете, не оставив потомства, то все это унаследует Антония.
— Антония, — подчеркнул Джеррен, — но не Роджер Келшелл.
Усмешка искривила губы сэра Чарльза.
— У Роджера есть сын.
— Винсент! — тихо произнес Джеррен. — Я и забыл о нем. В том, что касается планов, лелеемых вашими родственниками, вы рассуждаете вполне логично, а вот относительно Винсента, насколько я его знаю, позвольте усомниться.
Сэр Чарльз нетерпеливо качнул головой: — Винсент — пустое место. Безмозглый, слабохарактерный глупец, со всех точек зрения. Остерегаться следует его папочки. Он убил моего сына и не упустит возможности убить вас.
— Чтобы моя вдова — очень богатая вдова — могла выйти за его сына. — Глаза Джеррена иронически блеснули. — Схема, конечно, наивна, но даже если мистер Келшелл и тешит таким образом честолюбие, то задумать подобное гораздо легче, нежели исполнить.
— Не будьте так доверчивы и уверены в себе, — последовал сухой совет. — Роджер Келшелл чертовски хитер и терпелив. Он будет выжидать и обдумывать, пока не уточнит, где и как нанести удар с максимальной вероятностью успеха; и уж конечно, попытается прибегнуть к дуэли, как много лет назад с Энтони, чтобы убрать вас со своего пути.
«Что ж, это, по крайней мере, нечто конкретное», — подумал Джеррен с мрачной усмешкой. Впервые ему пришлось драться на дуэли в восемнадцать лет, и с тех пор этих «поединков чести» было достаточно, чтобы снискать ему репутацию весьма искусного дуэлянта. Роджеру Келшеллу сейчас, должно быть, за пятьдесят, и каким бы прекрасным ни было его мастерство во дни смерти Энтони Келшелла, вряд ли он рискнет сразиться с человеком почти на тридцать лет моложе, к тому же в совершенстве владеющим шпагой. Какие бы хитроумные планы убийства он ни вынашивал, — а Джеррен вовсе не был уверен, что все это не плод болезненной фантазии сэра Чарльза, — он постарается воплотить их тайно.
Он подошел к ближайшему окну и принялся разглядывать зимний пейзаж: оголенные сады, холмы со сбегающими со склонов домиками, окруженными такими же черными деревьями. И все же есть ли хоть крупица правды в подозрениях сэра Чарльза? Итак, Роджер Келшелл убил своего кузена Энтони; сэр Чарльз в отместку сделал незаконнорожденную дочь Энтони своей наследницей; а сейчас вынудил Джеррена жениться на ней. Таковы факты. А все остальное — не более, чем бред сумасшедшего.
Слабый звук за спиной заставил его обернуться, и он увидел слугу в ливрее, вероятно, лакея сэра Чарльза, шептавшего что-то хозяину на ухо. Келшелл выслушал, кивнул и жестом отпустил слугу, а затем поманил к себе Джеррена.
— Вам, Сент-Арван, придется все время быть настороже, — продолжил он, словно беседа и не прерывалась. — Помните, что Антонию повенчали с вами против воли, и если Роджер Келшелл станет искать ее поддержки, она согласится просто из озлобления. Чем вежливее она будет, тем меньше стоит ей доверять.
Джеррен смотрел на него, насмешливо приподняв бровь.
— Прелестную картину супружеского счастья вы нарисовали, сэр Чарльз. Как раз чтобы сразу посеять меж нами разлад. Неужели только для того, чтобы освободиться от меня, Антония сможет объединить усилия с человеком, убившим ее отца?
— Не только сможет, но уже смогла, — последовал хмурый ответ. — Я еще не все рассказал. — Он помедлил, глядя на Джеррена злорадно сияющими глазами. — Полагаю, вы не из тех, кто позволяет пренебрегать собою, так вот, мой совет — отправляйтесь немедленно в маленькую гостиницу под названием «Колокольный звон», сразу за парком. Слуги скажут, как ее найти. Мне только что сообщили, что ваша жена направилась туда, на заранее назначенную встречу с Винсентом Келшеллом.
В небольшой, отделанной деревянными панелями гостиной «Колокольного звона», перед пылающим камином, на диване с высокой спинкой сидела Антония. Перед нею со смешанным выражением недоверия и ужаса на лице стоял среднего роста юноша, хрупкий, с очень правильными чертами открытого, нежного, почти девичьего лица с серыми глазами, обрамленными длинными ресницами. Он, казалось, был оглушен только что услышанным и лишь через несколько минут, снова обретя дар речи, произнес, чуть заикаясь: — Этого н-не м-может быть! Не может!! Даже он не мог совершить такую п-подлость!
— И однако же совершил! — В низком голосе Антонии слышалось нетерпение. — Меня силой заставили выйти за Джеррена Сент-Арвана. Я — его жена.
— Его жена! — простонал Винсент, закрыв лицо руками, падая на диван. — И это моя, моя вина! Если б только я вернулся в Лондон до того, как сэр Чарльз узнал, что мы встретились! Надо было проявить терпение, дождаться твоего совершеннолетия.
— Здесь нет твоей вины, Винсент, — взяв его за руку, Антония теперь говорила мягче. — Это я уговорила тебя остаться. Ведь только благодаря тебе я впервые поняла, что можно быть счастливой; самая мысль о разлуке стала непереносима. Как-то не думалось, что дед может придумать что-нибудь хуже лишения наследства, а это, сам знаешь, не имеет для меня никакого значения. Кроме того, я была уверена, он и на это не решится. — Не в силах усидеть на месте, она поднялась и стала ходить по комнате, мягко шурша по полу пышными юбками малинового платья. — Хоть бы ему поскорее оказаться в аду! Неужто он никогда не умрет?
— Антония! — Винсент потрясение поднял голову.
— Милая, не говори так. В конце концов, он же тебе дед.
— Да разве для него это имеет значение? — возразила она с необыкновенной страстностью. — Разве он проявил ко мне хоть каплю доброты? Ты даже не представляешь, что это была за жизнь! Огромный холодный дом, вокруг деревья, и над всем этим — дед, словно злобный паук, сидя в паутине, наблюдает за мною своими жуткими глазами! — Она умолкла, прикусив губы, потом заговорила снова, уже спокойнее.
— Знаешь, какое у меня первое воспоминание? Меня держат у портрета отца, а сэр Чарльз заставляет учить наизусть историю его убийства. У него тоже были бледно-голубые, почти бесцветные и такие же пронзительные глаза. Они следили за мною с портрета, дедушка — в жизни, так что в конце концов я перестала понимать, какие из них ненавижу и боюсь больше. Они и вчера наблюдали за мной, и нарисованные, и настоящие, когда сэр Чарльз заявил, что наша тайна раскрыта. Наблюдали, как меня венчают с Сент-Арваном.
