— Где девушка с мечем? — снова спросил Билл, и Барнабас пошел присесть по другую сторону от него.
— Не было никакой девушки с мечем, — сухо сказал он.
— Я видел ее, — настаивал он. — У нее были черные волосы. У тебя тоже был меч. Где твой меч?
Я оглянулась и Барнабас взглянул на меня устало, заставляя меня чувствовать себя так, как будто я в самом деле все испортила. Возможно, необходимость изменять воспоминания людей была признаком небрежности.
— Билл, просто расслабься, — говорил светлый жнец. — Ты сильно ударился головой.
Я крепче сжала руль и задумалась, может ли быть так, что травма головы Билла стала причиной его пониженной восприимчивости к изменению памяти. Просто, как сильно я все испоганила? Черт побери, все, что я сделала, так это оттолкнула Сьюзен. Я не собиралась просто стоять и смотреть, как ее убивают. Сьюзен находилась в блаженном неведении. Она проживет свою жизнь и, вероятно, сделает что-то выдающееся в ней, иначе она никогда бы не стала целью темных жнецов.
Морщина у меня между бровей ослабла, и я убрала прядь забрызганных влажных волос с глаз. Я была рада, что вмешалась, и ничто из того, что мог бы сказать Барнабас, не разубедит меня в том, что это было правильное решение. Хотя, я и не могла ничего с собой поделать, чтобы не чувствовать себя глупо. Два года боевых искусств и все что я смогла сделать, это оттолкнуть ее?
Барнабас оставил Билла и Сьюзен сзади на сиденье и сел напротив меня.
— Я запросил ангела хранителя, — сказал он, когда прильнул достаточно близко ко мне, что можно было уловить запах подсолнухов в сумерках. — Сьюзен будет в порядке.
— Хорошо. — Я снизила скорость, когда мы приблизились к пристани, стараясь не избегать его взгляда. — Это было не так плохо, не так ли?
Откинувшись назад, он тяжело вздохнул.
— Ты себе не представляешь, какие проблемы ты создала, — сказал он. — Да хранят тебя святые, Мэдисон. Пять человек видело, как она пырнула прямо сквозь тебя. Пятерым мне пришлось на скорую руку изменить воспоминания. Ты думаешь, касание мыслью это сложно, тебе нужно попробовать поменять воспоминания. Мне не стоило брать тебя. Я знал, что это не безопасно.
Я стиснула зубы и уставилась на приближающийся причал, полный людей.
— Я спасла ей жизнь. Разве не такая была цель?
— Ты была раскрыта жнецом, — сказал он мрачно. — Ты сказала, что просто будешь наблюдать, а ты пошла и … была опознана! Теперь они знают резонанс, излучаемый сейчас твоим амулетом. Они могут отследить его. Найти тебя.
Я сделала вдох, чтобы запротестовать. У жнецов были резонансы амулетов, у живых людей были ауры. И то и другое могло быть использовано жнецами, чтобы находить людей, как на большом расстоянии, так и вблизи, вроде как кричащий отпечаток пальца или фото.
— Ты говоришь мне, что я должна была позволить ей умереть, Барни? — С горечью сказала я, зная, что он не терпит свое прозвище.
— Позволить этому жнецу сразить ее — только для того, чтобы я не была опознана? Свяжись с Роном. Он может изменить резонанс моего амулета. Он делал это прежде.
Скрестив руки на груди, Барнабас нахмурился. Несмотря на то, что я была права, и он знал это.
— Мне тоже нужно было вмешаться, не так ли? — сказал он как семнадцатилетний, под которого он и косил. — Я не был засвечен за триста лет. То есть, не считая твоего скашивания. Теперь мне тоже нужно менять резонанс. — Угрюмый, он уставился вперед. Угрюмый ангел. Как мило.
Но чем больше я думала об этом, тем хуже себя чувствовала. Кажется, так было всегда после нашего знакомства, я портила ему жизнь. Мой особенный талант. Теперь он должен был обратиться к боссу, чтобы исправить положение, и я знала, как он ненавидит плохо выглядеть.
— Извини, — сказала я тихо, но я знала, что он меня слышит.
— Пока мы не изменим резонансы наших амулетов, мы уязвимы как утки сидящие на воде, — проворчал он.
Поежившись, я поискала глазами черные крылья, но они улетели. В воде отражались деревья, растущие вблизи пристани, штиль в отсутствии ветра, и я переключила двигатель на нейтральную скорость.
— Я сказала, что мне жаль, — сказала я, и Барнабас поднял взгляд от мигающих огней скорой помощи.
Его карие глаза в тени были черными, и казалось, что я вижу их впервые, находя что-то новое в их глубинах.
— Есть много чего, что ты не знаешь, — сказал он, когда я повернула лодку к пристани.
— Может тебе стоит начать действовать соответственно.
Сьюзен перекидывала амортизаторы на борт, а Барнабас пригнулся кинуть носовой канат, когда я выключила двигатель чтобы пришвартоваться. Команда медиков ждала с носилками, и они казалось, вздохнули с облегчением, когда Билл крикнул что он в порядке. В воздухе витало рациональное возбуждение, и когда я увидела яркую рубашку, которая говорила "юридический консультант лагеря" яснее, чем ламинированный бейдж, я поежилась. Нам нужно выбираться отсюда.
Лодка опустела под громкие возгласы и требования информации, удовольствие, удовлетворить которые на пределе ее голосовых возможностей досталось Сьюзен. Я стояла, желая отправиться домой, но Барнабас не мог просто выдернуть нас у всех на виду. Он ступил на причал, и я последовала за ним, нервничая в толпе.
— Следи за девушкой, — сказал он, когда я засуетилась. — Мне нужно найти тихое место, чтобы ангел-хранитель смог определить мое местонахождение. Не то чтобы они снова попытались напасть на нее, но это возможно. Особенно, если они знают что ты здесь. Ничего не делай, если появится жнец, хорошо? Просто кричи — зови меня. Ты сможешь сделать это?
Подавленная, я кивнула, и он побрел сквозь толпу на причале. Я медленно последовала за ним, чтобы найти место не на дороге и поближе к скорой помощи. У меня снова остановилось сердце. Окончательно. Барнабас думал, что это забавно, что делало это еще более смущающим. Также, я всегда вдыхала воздух, который больше мне был не нужен. Сьюзен была в пределах слышимости, в окружении девушек и лагерного адвоката. Это было странное чувство, желание быть ближе, но страх быть включенным.
История Сьюзен вызывала удивление у окружающих, но я была рада ничего не слышать о боях на мечах или девушках в Гавайских топах, исчезающих в глубинах. Ночью, когда она будет спать, это может быть другая история. Пока я была занята кражей амулета у моего убийцы, мой отец получил телефонный звонок говорящий ему, что я мертва. Вид его одного в моей комнате, перебирающего мои вещи, когда он еще не знал, что я жива, разрывал мне сердце. А его счастье, когда он увидел меня дышащей? Меня никогда так сильно не обнимали. И хотя его воспоминания были замещены… иногда, я думаю, что он помнит.
Барнабас уселся на красный столик для пикников под сосной. Причудливый, размером с мяч для софтбола, шар света парил перед ним, выглядя как дефект на фотографиях, который вы время от времени видите. Некоторые люди думают, что свечение — это призраки, но что если это ангелы-хранители, видимые только при определенном освещении и заснятые на пленку?
