Чтобы чем-нибудь заняться, герцог направился к козам.
Одна жалобно блеяла, но выглядела толстой и сытой. Очевидно, ее страдания были больше душевными, чем физическими. За козами виднелось одинокое дерево, старое и сучковатое.
Герцог почти подошел к дереву, когда услышал сзади резкий голос:
— Эй, хозяин!
Герцог повернулся и увидел мальчика лет двенадцати, одетого в испачканную и заплатанную темно-синюю одежду, украшенную рядом нечищеных пуговиц. Герцог рассматривал мальчишку и был вознагражден дерзкой ухмылкой.
— Ты обращаешься ко мне? — спросил герцог, предчувствуя, что его что-то ожидает.
Мальчик кивнул.
— Это вы парень, который ожидает послание от леди? — спросил он.
— Ты принес послание от леди?
Мальчишка опять усмехнулся:
— Осторожный, да? Но она сказала, что я найду вас у разбитого дуба и вы дадите мне что-нибудь за то, что я принес.
Мальчик вручил герцогу записку и отошел, широко и дерзко улыбаясь.
Герцог с отвращением посмотрел на листок бумаги и хотел уже сказать, что мальчик ошибся, когда тот заметил:
— Вы лучше поторопитесь, хозяин. Я должен вернуться в школу, а то меня хватятся.
Глаза герцога загорелись неожиданным интересом.
— Какая школа? — спросил он.
— Старухи Примфейс, конечно. Она одна в Милдью. Пошевеливайтесь, хозяин, если вы хотите что-нибудь передать мисс Равелле. И помните, она сказала, что вы дадите мне что-нибудь.
Без дальнейших разговоров герцог открыл письмо. Почерк был не очень четким, а судя по кляксам, пишущий спешил. «Милорд, я буду под грушей в девять часов».
Подписи не было. Герцог, прочитав короткое предложение, перевел взгляд на посланца:
— Кто дал тебе эту записку?
— Мисс Равелла. Она сказала принести ее сюда.
— Леди пишет о груше. Ты знаешь это дерево?
— Конечно! Оно нависает над южной стеной, хозяин, и девочки, я хотел сказать юные леди, влезают на него, когда хотят посмотреть на дорогу. Иногда они по нему перелезают, чтобы уйти из школы.
— Да? А мисс Равелла тоже участвует в таких шалостях?
— Конечно! Когда Джонсон болел, она вылезала каждую ночь целую неделю.
— Предприимчивая молодая девушка! Ты не знаешь, кому посылала записку мисс Равелла?
— А разве не вам, хозяин? Она сказала, что я увижу красивого парня, стоящего у разбитого дуба.
Герцог тщательно сложил бумагу.
— Слушай, парень, хочешь заработать гинею?
— Джимми Гоблин? Вы про это, хозяин?
— Да, — ответил герцог, — но слушай меня внимательно. Ты не видел меня, не говорил со мной и не отдавал мне записку. Ты забудешь, что я был здесь, и подождешь джентльмена, которому записка предназначается. Когда он придет, ты отдашь ему записку, не упоминая, что по ошибке говорил со мной.
— Да, хозяин, но как я могу сказать ей, что вы не тот человек? Здесь нечасто встречаются подобные люди в брюках.
— Никто не будет ругать тебя, если ты сделаешь, как я сказал. Только помни: ты не видел меня и не говорил со мной.
Герцог отдал мальчику записку и, вытащив из кармана гинею, подбросил в воздух. Мальчишка ловко поймал ее.
— Ей-богу, я не видел и не слышал вас, хозяин.
Он ухмыльнулся и попробовал монету на зуб, чтобы убедиться в ее подлинности.
Герцог вернулся к дороге. Карета была уже готова, кучер ждал. Лакей стоял у открытой двери. Герцог приостановился и сказал кучеру:
— Поверните, Банкс. С милю назад я видел указатель на Локерс-Грин. Если я не ошибаюсь, там есть гостиница, где кормят прилично.
— Хорошо, ваша светлость.
Герцог подозвал всадника, стоявшего рядом с лошадью, потерявшей подкову. Он коротко поговорил с ним, дал денег и сел в карету. С трудом развернувшись на узкой дороге, они отправились обратно тем же путем, каким приехали сюда.
Память не подвела герцога, он часто охотился в этих местах и знал их. Гостиница в Локерс-Грин, хотя довольно примитивная и расположенная в стороне от проезжих дорог, была достаточно удобной. Хозяин, с удивлением и восторгом суетившийся вокруг герцога, заверил его светлость, что обед будет готов в ближайшее время, а от кларета не отказались бы и в благородных домах.
У него, однако, не было намерения появляться на сцене слишком рано. Его светлость милостиво позволил хозяину выразить смиренную, хотя и чрезмерную благодарность за оказанную его гостинице честь и медленно, с достоинством отправился к ожидающей карете…
На дальнем конце деревни карета остановилась у высокой стены, над которой легко было заметить ветви груши. Никого не было видно. Герцог подождал и через короткое время услышал стук копыт. К нему подъехал всадник, прятавшийся на другой стороне дороги.
Он быстро спешился и подошел к дверце кареты.
— Ну что? — спросил герцог.
— Джентльмен подъехал в коляске как раз к девяти часам, ваша светлость. Молодая леди ждала его на дереве. Они немного поговорили, она соскользнула со стены и села в коляску.
— Они поехали на север?
— Да, ваша светлость.
— Ты позаботился об оси, как я просил?
— Да, ваша светлость. Человек в гостинице не хотел ничего делать меньше чем за две гинеи, но он умелый мастер и клялся, что они не проедут больше пяти миль.
— Хорошо!
В голосе герцога послышалось одобрение. Он уже готов был откинуться назад, но вспомнил:
— Сколько лошадей?
— Три, ваша светлость, но не очень хорошие.
Герцог улыбнулся:
— Скажи Банксу ехать, но спешить не надо.
— Хорошо, ваша светлость.
Послышался щелчок кнута, и карета тронулась. Герцог, как бы устав, закрыл глаза.
Через полчаса он их открыл. Карета медленно двигалась, и в окно герцог увидел то, что ожидал: коляска в канаве, лошади сбились, грум старается успокоить их. Колесо коляски сломалось, она стояла, накренившись, но, к счастью, на травянистую обочину, так что карета герцога могла проехать рядом.
— Что-то случилось? Вам помочь?
Спрашивал Банкс. Его громкий голос разнесся над головами грума и испуганных лошадей. Ему ответил голос из коляски. Темноволосый человек высунул голову из закрытого занавеской окна и закричал:
— Конечно, ты можешь помочь. Иди к голове лошадей, дурак!
Кучер посмотрел вниз, как бы ожидая дальнейших указаний. Герцог медленно поднял плечи с уютных подушек, дверь кареты открылась, и он не спеша вышел на дорогу.
