Прекрасно зная о шпионах, которыми кишела его ставка, русский император старался действовать тайно. Три армии, сосредоточенные на границе, были надежно прикрыты, связь с ними поддерживалась секретно. Непосредственно у Немана на глазах французской армии оставались лишь пограничные казаки атамана Платова. Их спокойствие и даже безмятежность должны были убедить Бонапарта, что русские не догадываются о скорой войне.
Военные заботы тяжелым грузом лежали на плечах Александра. Его штаб до сих пор не выработал общий план ведения кампании, и споры в нем не утихали. Командующие двумя главными армиями, которым предстояло принять основной удар французов, князь Багратион и военный министр Барклай де Толли не ладили между собой и никак не могли договориться о совместных действиях. Принять же на себя общее командование молодой русский император не решался: поражение под Аустерлицом многому научило его и в первую очередь, что не ему тягаться с Бонапартом в полководческих талантах.
Чтобы надежнее сокрыть от ушей и глаз французских лазутчиков свою озабоченность и подготовку к войне, Александр приказал устраивать в Вильно балы. К тому же это помогало снять напряжение и усталость от постоянного ожидания вторжения.
Вечером одиннадцатого июня в Вильно давали обед и бал государю от корпуса польских генерал-адъютантов. Для праздника выбрали загородный дом графа Беннигсена, расположенный в Виленской губернии, а в хозяйки бала пригласили княгиню Елизавету Потемкину, зная, сколь приятно государю посетить праздник, верховодить на котором станет княгиня Лиз. После обеда и бала предполагали катание на лодках и фейерверк.
К полуночи бал в загородном имении графа Беннигсена был в самом разгаре. Государь шел в мазурке с княгиней Потемкиной. Дивные изумруды, украшавшие изящную шею княгини, мерцали в свете многочисленных свечей и перекликались с блеском золотой вышивки на ее темно-зеленом газовом платье. Праздник получился блестящий – на некоторое время все забыли о Наполеоне и его армии.
Генерал Балашев, один из генерал-адъютантов императора, внезапно прервав танец, покинул зал, а вскоре явился и вопреки придворному этикету остановился рядом с танцующим государем. Лицо генерала выражало тревогу.
Княгиня Потемкина первой заметила Балашева и остановилась. За ней на генерал-адъютанта обратил внимание удивленный император. Он взглянул на Балашева вопросительно, но сразу сообразив, что опытный царедворец не нарушил бы традиций, не будь на то важного повода, молча взял Балашева под руку и, попросив извинения у Лиз, вышел с генералом на балкон. Музыка стихла. Танцующие остановились. Все напряженно смотрели вслед государю.
Княгиня Орлова поспешила к Лиз.
– Что произошло? – спросила она взволнованно у подруги. – Неужели… – Анна не договорила. Она боялась произнести вслух слово, которое готово было сорваться с уст у каждого русского в зале, но все еще страшило – «война».
– Я не знаю, – вздохнула Потемкина. – Но думаю… – и тоже не закончила фразу. Накинув на плечи шаль, которая во время танца оставалась приколотой к платью, княгиня направилась к террасе: император и Балашев беседовали на фоне освещенного сада.
Приблизившись, Лиза услышала, как Александр Павлович возмущенно произнес:
– Не объявив войны, по-разбойничьи, тайком, вы говорите, он начал переправу? Никогда! Никогда я не примирюсь, покуда хоть один его солдат останется на моей земле. Вы отправитесь моим посланцем, Балашев. Если Наполеон не хочет известить меня о начале войны, то я извещу его сам – о том, что на своей земле мы ляжем костьми, но он не обойдется с нами, как с Австрией или Пруссией… – не договорив, император повернулся. У стеклянной двери, ведущей на террасу, он увидел Лизу.
Стянув концы шали на груди, та молча смотрела на него, и взгляд ее зеленоватых глаз был полон страдальческой решимости. В это мгновение она не выглядела блестящей светской дамой – весь облик Потемкиной выражал скорбь женщины, которой в самом ближайшем будущем предстояло отправить в сражение и единственного сына, и возлюбленного…
– Остановите бал, Балашев, – приказал император своему адъютанту. – Скажите же всем: офицерам и генералам немедленно отбыть в войска.
– Слушаюсь, Ваше Величество, – звякнув шпорами, генерал вышел.
– Ты слышала? – спросил Александр у Лиз, и голос его прозвучал мягко: – Нам предстоят многие испытания…
– Да, – коротенький ответ вырвался из груди княгини со вздохом. – Я верю, Ваше Величество, Господь не оставит нас. – Откинув шаль, княгиня поцеловала крест, висевший на ее груди под ожерельем из изумрудов. Потом повернулась к приблизившейся Орловой.
Догадавшись без слов, Анна осенила себя знамением. Из зала послышались вскрики дам и поспешные шаги многих ног – генерал Балашев объявил собранию о том, что французская армия перешла границу и движется к Вильно.
Глава 2. Нежданная встреча
В замке Ли де Траиль ужинали поздно. Так повелось издавна, и никому не хотелось менять традиций.
Вечер выдался теплым, и Анжелика, подойдя к окну, попыталась открыть его, но деревянный шпингалет, до которого давным-давно никто не дотрагивался, никак не поддавался. Наконец ей это удалось – и в просторную столовую залу ворвался свежий воздух. Солнце садилось за блестящую ленту Роны, тускло угасал закат.
Анжелика улыбнулась, поправила рубиновое колье поверх белого платья – она только что переоделась к ужину, – и вдруг в отблеске солнечных лучей на цветном стекле витража увидела отражение дворецкого, невысокого худощавого человечека с крошечным ртом и бледным болезненным лицом. Он прислуживал в замке, сколько Анжелика помнила себя. Теперь же дворецкий смотрел на молодую хозяйку с укоризной, и та сразу догадалась почему.
– Вы же знаете, ваше сиятельство, – произнес дворецкий нарочито строго, – ваша матушка терпеть не может сквозняков…
– Да, знаю, – Анжелика поморщилась, – но я ненадолго. В столовой пахнет, как в склепе. – Сообразив, что выразилась слишком резко, маркиза прикусила язык и снова отвернулась к окну.
Дворецкий никак не среагировал на ее слова и все так же стоял со спокойным и почтительным выражением на лице, ожидая, пока хозяйка соизволит снова обратиться к нему.
– Вы приказали накрывать на стол, Жан? – спросила Анжелика, не поворачиваясь.
– Да, мадам, – дворецкий слегка поклонился.
Полуобернувшись, маркиза взглянула через плечо. Легкий ветерок, разгуливая по зале, колебал пламя высоких свечей в канделябрах на столе, будто играл с ним. Дворецкий все так же стоял не шелохнувшись. В руках он держал широкий серебряный поднос с сочным, бархатистым виноградом, а рядом с гроздьями – она заметила – белел лист бумаги…
Сердце Анжелики вздрогнуло: «Не может быть!» Почему-то ей сразу подумалось, что дворецкий принес послание от Армана! Но почти сразу же маркиза остановила себя: если письмо ей, то почему дворецкий так долго тянет и не отдает ей его?
Стараясь не выдать волнения, она как бы невзначай спросила Жана:
