Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
– Я всегда говорил, что давать холопам образование – сущая глупость, – нахмурился Заборский. – Ведь, начитавшись, любая безродная шваль начинает мнить о себе до небес.
– Нет, ты не прав, Осип, – возразил Ружич. – Сейчас нельзя рассуждать, как в старые времена. Ценность человека определяется его личными достоинствами.
– Ай, перестань, – махнул рукой Заборский. – Это все фармазонство:[2] эгалите, фратерните, общественный договор… Нет, приятель, я не сторонник того, чтобы всякая мужичка имела право задирать нос перед благородным человеком, дворянином. А кстати, Ружич, что собой представляет этот твой знакомец Горецкий? Держится гордецом, а решил жениться на холопском отродье. Или, может, он не знает правды о ее происхождении?
– Это вряд ли! – заявил Цинбалов. – У нас во всей округе и в городе известно, кто такая Софья Маврина. Барин Ниловский, ее отец, думал, наверное, что тайну удастся сохранить, но ведь слухами земля полнится. Конечно, в глаза ей этого никто не говорит, разве что намеками, но за спиной шепчутся. Слыхал я даже, что иные дворовые девки называют ее между собой «панянка-байстрючка». Словом, ни для кого не секрет ее происхождение. Так что и Горецкому наверняка все известно.
– Тогда тем более непонятно его рвение поскорее на ней жениться. – Заборский вопросительно посмотрел на Ружича. – Неужели твой знакомец так влюбчив, что решил пренебречь и законами хорошего общества, и материальными выгодами?
– Пожалуй, Горецкому всегда была свойственна чувствительность и этакая романическая восторженность, – заметил Ружич.
– Тогда понятно, почему он ушел в отставку, – с насмешливым видом кивнул Заборский. – Обычно барчуки его склада бывают мечтательными неженками, непригодными к военной службе.
– Ну, о Горецком я бы так не сказал, – возразил Ружич. – Он ушел в отставку из-за семейных обстоятельств, после смерти отца и болезни матери. Но трусом и неженкой его нельзя назвать.
– Да? И что же, он храбр? – заинтересовался Заборский. – Храбр в бою или только на амурном фронте?
– Он, безусловно, храбрый человек, но… – Ружич немного задумался. – Как бы точнее сказать… Его храбрость имеет своеобразный оттенок. Он мог рисковать жизнью в бою, броситься в атаку в первых рядах бойцов, не кланяясь пулям, но… но когда дело доходило до поединка с противником лицом к лицу – тут Горецкий почему-то сникал. Однажды он признался мне, что ему легче сразиться с толпой врагов, чем с отдельным человеком, потому что толпа безлика, а стреляться или рубиться с тем, кто смотрит тебе в глаза, он не может без содрогания. Уж не знаю, с чем это связано, с излишней чувствительностью или с каким-то тяжелым воспоминанием детства, но именно так у него и было. Потому-то Горецкий и перешел в артиллерию: ведь там он мог стрелять в толпу и не видеть лица отдельного человека.
– А по-моему, твой Горецкий немного не в себе. – Заборский покрутил пальцем у виска. – Потому-то и невесту себе такую выбрал. Да еще и жениться на ней спешит, не хочет дождаться, когда кончатся беспокойные времена.
– Беспокойные времена еще не начались, – вздохнул Ружич. – Однако они уже у порога…
– Но пока у нас еще есть время отдохнуть и поразвлечься, не будем его терять! – провозгласил Цинбалов, вскакивая на козлы. – Вперед, друзья, я уже слышу, как трубят охотничьи рога!
– У тебя в ушах всегда что-нибудь трубит и звенит, – усмехнулся Ружич, усаживаясь в коляску.
Цинбалов с бравым видом присвистнул, взмахнул поводьями, и лошади резво понеслись по проселочной дороге.
Глава вторая
– Удивительно, как это вдруг Горецкий решил на тебе жениться? – не могла успокоиться Домна Гавриловна после визита Юрия. – Уж нет ли тут какого-нибудь подвоха?
– Почему ж вы, тетушка, вздумали сомневаться, когда давеча, вот только что, дали ему согласие и нас благословили? – с некоторой досадой спросила Софья. – Или уже передумали выдавать меня замуж?
– Да за мной-то дело не станет, главная загвоздка – в его родне, особенно в матери. Она у него хоть и набожная, а спесива, как все знатные барыни. У нее ведь, кажется, отец был титулованным. Не думаю, что она согласится женить Юрия на такой невесте, как ты.
– Вы столь низкого мнения обо мне? – Софья невольно вспыхнула от обиды. – А вот Юрий пусть и родовитый дворянин, но не считает меня недостойной.
– Да ты погоди обижаться, голубушка, ведь не со зла тебе это говорю, а чтобы ты правде в глаза смотрела, чтоб не было больно падать с высоты.
– Юрий уверен, что его родные согласятся. Он прямо завтра с утра едет в Киев, к матери, чтобы уже вместе с ней сюда вернуться и устроить нашу помолвку, а потом и свадьбу. Он слово дал, и я ему верю.
– Ну, помоги Бог, чтоб так оно и было, – вздохнула Домна Гавриловна и привычным жестом перекрестилась. – Я же тебя люблю, хоть ты и гордячка, избалованная отцовским воспитанием. Кузен мой покойный образование тебе дал, а вот хорошего приданого не успел завещать…
– А я даже рада, тетушка, что отец не оставил мне большого наследства, а то бы из-за него начались споры, суды с Людмилой и Павлом. Да и женихи бы стали свататься ради приданого, а не ради меня самой.
– И то верно, ты здраво рассуждаешь. Если и дальше будешь умна, завещаю тебе Старые Липы.
– Спасибо, тетушка! – В порыве благодарности Софья обняла Домну Гавриловну. – Однако не будут ли на вас за это в обиде родичи покойного Гордея Онуфриевича?
– Не будут. Родных племянников у него не было, а две двоюродные племянницы с ним не ладили, да и против меня его подговаривали.
Софья тут же вспомнила, что сын одной из этих племянниц, Илларион, три месяца назад в киевском театре представил им с тетушкой Юрия, и на ее лице невольно появилась задумчиво-нежная улыбка. Домна Гавриловна окинула девушку внимательным взглядом и покачала головой:
– Ну, прямо настоящая невеста, которая вся в мечтах о женихе. А тебе, к слову сказать, не только о свадьбе надо думать, но и о том, как будешь жить после свадьбы. Пора тебе к хозяйственным делам приучаться, ты ведь барыней станешь, дом будешь вести. А еще теперь надо в общество тебя вывозить, пусть местное дворянство с тобой познакомится, чтоб ты не чужая была в их кругу. Вот на днях в Харькове бал у полковника Ковалевского, так уж я тебя туда непременно повезу. Ты ведь хочешь в свете покрасоваться, а?
– Раньше хотела, да вы меня от этого ограждали, – вздохнула Софья. – А теперь, когда мой жених в отъезде, прилично ли мне будет танцевать на балу с другими кавалерами?
– Вот и умница, что об этом задумалась, – похвалила Домна Гавриловна. – Как раз всем и покажешь, что ты девица достойная, не кокетка. Потанцуешь пару-тройку танцев с солидными, почтенными людьми, а молодым вертопрахам глазки не строй. Да покажи обществу, что у тебя хорошие манеры, что по-французски ты говоришь получше многих, на фортепьяно играешь. Тогда все убедятся, какое у тебя благородное воспитание. Может, и замолкнут злые языки, которые судачат о твоем происхождении.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
