— Прошу прощения. Я так бежала… — Фрэнки все еще не могла отдышаться после полукилометрового спринта от станции подземки. — Я правда очень сожалею… Мне надо было с утра еще добежать до банкомата… а затем на Центральной линии произошли какие-то задержки, и мы долго стояли в туннеле, а потом…
— Стоп! — Одри подняла вверх свою огромную мясистую ладонь и сложила пальцы, как у леденца на палочке. — Меня не интересуют ваши извинения! — С видом начальственного превосходства она пригвоздила Фрэнки своими острыми циклопическими глазами, в несколько раз увеличенными благодаря толстым стеклам очков. — Вы работаете с нами уже шесть недель, и, мне кажется, за это время вы должны были понять, что «Жизненный стиль» заинтересован исключительно в результатах… — Скрестив руки на своей дородной груди, Одри сделала паузу и решила выжать из сложившегося драматического момента наибольшую выгоду. — И в тех членах команды, которые способны вовремя отрывать свои зады от кровати и на работу приходить тоже вовремя!
Фрэнки виновато кивала, пытаясь всем своим видом изобразить раскаяние, но в то же время страстно желала написать крупными буквами на дурацком лбу Одри, что она «жирная, мерзкая лесбиянка».
— Я правда очень сожалею. Такого больше не повторится, я вам обещаю…
— Хм-м! — недоверчиво изогнула бровь Одри. — Между прочим, вы нужны мне, чтобы написать до обеда большую статью…
— О’кей. — Протиснувшись между огнетушителем и ярко-малиновой задницей Одри (несмотря на все общеизвестные модные заморочки о том, что темные тона и вертикальные линии скрадывают фигуру и делают человека стройнее, Одри предпочитала одеваться исключительно в яркое и светлое, и к тому же с крупным рисунком), Фрэнки бросилась по коридору к своему рабочему месту, и ей вслед несмолкаемо звучал лающий голос Одри:
— «Десять простых шагов к доведению до ума своих взаимоотношений с противоположным полом по системе фэн-шуй…»
Тяжелые двери с шумом захлопнулись за спиной Фрэнки.
«Вам пришло одно послание по электронной почте». На экране компьютера высветилось сообщение. Фрэнки щелкнула мышкой два раза и увидела, что послание пришло из компании «Звездный обмен, контракт». Она улыбнулась. Это значит, что ей пишет Рита. Благодаря восьмичасовой разнице во времени между Лос-Анджелесом и Лондоном послания Риты очень часто приходили в середине ночи. Рита писала:
«С днем рождения! Я знаю, что оно будет только в пятницу, но решила поздравить тебя пораньше. Надеюсь, все у тебя в порядке: что ты все еще влюблена в своего Хью и в свою новую работу. Представляешь, я тоже, кажется, влюбилась в своего инструктора по актерскому мастерству. Можешь ничего не говорить, я и так знаю, что ты сейчас думаешь. Ты спрашиваешь, что случилось с Куртом, охранником на автостоянке? Представляешь, он оказался женат. Какие могут быть отношения между мной и женатым мужчиной? К тому же Рэнди гораздо красивее. И замечательно соответствует своему имени (Рэнди по-английски — похотливый, грубый мужчина). Что касается моего имени, то оно все еще не окружено розами, но на следующей неделе у меня назначены пробы. Сижу и жду, что будет на следующей неделе. И пока «отдыхаю» — то есть работаю над своим загаром. Представляешь, сейчас октябрь, а температура 25 градусов! Ты даже не знаешь, что ты теряешь! Рэнди приглашает меня сегодня вечером на открытие нового бара. Я просто жду не дождусь вечера, ты же знаешь, как я люблю блистать. О, черт, это он уже звонит в дверь. Лучше я закончу пока послание без всяких надлежащих выкрутасов. Я тебя обожаю и надеюсь увидеть здесь…»
Фрэнки снова улыбнулась. Они с Ритой были полными противоположностями: Фрэнки имела постоянную работу, постоянного бойфренда, и в шкафу у нее висело несколько строгих костюмов и масса джемперов; а Рита без устали пыталась заморочить голову всем и каждому и утвердиться в актерской среде, постоянно флиртовала с женатыми мужчинами, и ее шкаф просто ломился от фривольных разноцветных туалетов с лайкрой и множества дорогущих аксессуаров от фирменных производителей. Но это не помешало им прожить вместе в Ист-Энде шесть счастливейших лет, полных разных приколов, водки и клюквенной настойки, благодаря чему каждая из них считала другую своей лучшей подругой и самой лучшей компаньонкой по квартире. Правда, когда однажды в автобусе 27-го маршрута Рите порвали ее экстремальное мини, а заодно сломали запястье и оставили на лбу «безобразный», то есть едва заметный шрам от удара, за что ей выплатили весьма значительную государственную страховку, — все изменилось.
Рита тщательно обдумала сложившуюся ситуацию — то есть провела целый вечер в баре «Принц Бонапарт» за болтовней с Фрэнки и в компании бутылки белого вина и пачки чипсов — и приняла решение, как надо поступить с неожиданно свалившимся на нее богатством. В тридцать один год, имея за плечами несколько эпизодических ролей, а также опыт продаж женских гигиенических прокладок, она хорошо понимала, что уже не сможет сделать настоящую карьеру в общепринятом, мужском смысле этого слова, и таким путем стать богатой и знаменитой. Поэтому, проигнорировав дружественно рационалистический совет Фрэнки о том, что деньги следует положить на счет в финансово-кредитной строительной компании, она без сожаления рассталась со своей поденной работой, упаковала вещички и, с мечтой в сердце и пятнадцатью «кусками» в кошельке, купила билет до Лос-Анджелеса и отбыла — картина, корзина, картонка и два пухлых чемодана — не куда-нибудь, а прямо в Голливуд. Рита никогда не относилась к числу тех людей, которые делают дела наполовину.
Фрэнки кликнула мышкой на ответ.
«А у меня есть для тебя новости, — начала она торопливо стучать по клавишам, ежеминутно опасаясь появления Одри, у которой была привычка постоянно материализоваться у нее за спиной в самый неподходящий момент. — Мне кажется, что Хью собирается…»
Внезапно экран ее компьютера погас. Фрэнки нахмурилась. Что это значит? Она понажимала на разные клавиши по нескольку раз и без всякого результата. Только черный пустой экран. Со вздохом она начала уже подумывать о том, что надо позвонить одному из тех милых, вечно неряшливых молодых людей, которые работают в отделе технологического обеспечения, как вдруг, развернувшись на своем вертящемся кресле, заметила, что все в комнате точно так же, как она, нетерпеливо щелкают мышками перед экранами своих погасших компьютеров.
— Что происходит? — загремела Одри, рот которой был набит недожеванным миндальным круассаном. — Что опять случилось с этими чертовыми машинами? — При этих словах она наградила свой монитор несколькими увесистыми ударами кулаком.
— Принтер тоже не работает, — пропищала Лоррен, юная девица, взятая на работу для приобретения опыта. Тут она внезапно осознала, что впервые говорит прилюдно и громко, помертвела и залилась краской под стать брючному костюму Одри.
— Что-то произошло с центральной системой, — предположила всезнающая Бекка, тощая, как палка, девица, занимающая в журнале должность модного стилиста, откладывая в сторону свой фруктовый салат. — Где Саймон?
Саймон Барнет был главным редактором и одновременно владельцем «Жизненного стиля». В Лондон он приехал из Эссекса, где работал парикмахером, и здесь, обломав предварительно свои издательские зубы на нескольких популярных журналах по парикмахерскому искусству, пустился в рискованное плавание на рынке женских глянцевых журналов. Казалось, он все время проводит в своем офисе, где занимается тем, что подправляет свою модельную стрижку и втирает ароматические масла в точки акупунктуры. Из персонала его никто никогда не видел — за исключением тех случаев, когда он отправлялся на деловые свидания, вибрируя бедрами между мебелью в своих пастельных пиджаках и фирменных жеваных брюках и оставляя за собой легкий аромат ванильной эссенции.
