Сквозь стук складываемых стульев и гул толпы донесся смех Джейси.
Алиса посмотрела в лицо Кобу и сделала еще шаг в сторону, надеясь, что он пойдет за ней.
— По-моему, это не место и не время для разговора.
Он скривил губы, но ничего не сказал.
— Мама, малышке пора в постель. — Алиса услышала голос Йипа, обращенный к ее матери, Долли.
Отчаянная ситуация требует отчаянных мер, решила она. Если она и правда стала новой женщиной, достаточно сильной, чтобы справляться с жизнью без Коба Гудэкра, то у нее должно хватить сил и на него.
— Я не собираюсь, Коб, уводить тебя, как собаку. Но может быть, ты наконец сойдешь с этого проклятого крыльца и мне не надо будет гнать тебя взашей?
Даже при лунном свете стал заметен вспыхнувший пурпурно-красным цветом шрам на подбородке и шее.
— Даже так? — произнес он глухо и повел головой. Ни тени улыбки. Но в тоне проскользнули веселые нотки.
Несмотря на озабоченность, Алиса заметила контраст между темной кожей и белоснежным тесным воротником.
— Да, так. — Ответу не хватало убежденности, но до Коба все равно дойдет, что он имеет дело не с тем простодушным ребенком, какого знал когда-то.
Через плечо Коба она видела, как Йип остановился в нескольких шагах от крыльца, чтобы закончить с кем-то разговор. Все ее уловки пошли насмарку. Через несколько секунд отец окажется рядом с ней. Наверно, еще раньше ее увидит и позовет Джейси. Прежде чем это случится, надо найти способ заставить Коба уйти.
— И теперь, Коб, я предлагаю тебе…
Алиса услышала, как кто-то из толпы окликнул ее. Шелби Краудер, ее новый партнер по бизнесу…
— Кто это?
Интересно, мелькнула у Алисы мысль, неужели она все еще наивный мечтатель: в тихом вопросе Коба ей послышались ревнивые нотки.
— Это мой… — Она замолчала и облизнула губы. Даже в затененных полями шляпы глазах она заметила знакомый блеск. Коб ревновал!
От волнения вспыхнули щеки.
— Твой кто? — спросил он хриплым басом.
Не упусти момента, сказала себе Алиса. Завтра она успокоится, приготовится и все расставит по местам. А пока…
— Это Шелби Краудер. — Она помахала рукой красивому рыжеволосому мужчине в безукоризненно сшитом костюме. Обернувшись к Кобу, она собрала всю свою уверенность. — Человек, за которого я собираюсь выйти замуж, — обворожительно улыбаясь, сообщила она отцу своего ребенка, единственному мужчине, который одним взглядом мог превратить ее в мягкую, податливую массу. Сказала те слова, которые только и могли заставить его сломя голову бежать отсюда.
Алиса влюбилась в другого мужчину!..
Коб подставил сложенные ковшиком ладони под холодную воду и плеснул на лицо.
У него перехватило дыхание, когда ледяные капли упали на грудь. Лицо стянуло от холода. Подняв глаза и увидев в зеркале свое отражение, Коб понял: ничем не смыть горькую правду, запечатлевшуюся в его чертах. Алиса станет женой другого мужчины, а он будет страдать всю оставшуюся жизнь.
Потянулся за полотенцем и зажмурился от ослепительной белизны утреннего солнца, сиявшего на белых кафельных стенах. Он вытирал лицо жесткой махровой тканью и мысленно видел картину, как Шелби Краудер преследует его.
Процветающий, красивый, хорошо образованный — в нем есть все, чего нет в Кобе. Конечно, Коб считал себя могучим. Да, мышцы его тверды, как скалы, что же касается высшего образования… Ну что ж, у него есть пара дипломов из школы родео. Коб никогда не считал себя красивым, а несколько неудачных падений и одно по-настоящему серьезное столкновение с железными воротами не сделали его краше.
Но он всегда думал, что если будет много работать и чего-то достигнет, то сумеет восполнить эти недостатки. Просто надо заработать столько денег, чтобы хватило на небольшой участок, где Алиса будет комфортно себя чувствовать, и он докажет, что стоит ее любви.
И вот наконец тяжелым трудом он заработал на скромное гнездышко. Другое дело — сейчас, когда у родео появилось такое же корпоративное спонсорство, как у тенниса и баскетбола, когда имя победителя — это шестизначная цифра в год… А Коб не просто один из победителей, он — Чемпион!
Но Алиса выходит замуж за другого. Грозит вышвырнуть его со своего ранчо. Не желает даже встретиться с ним без предварительной договоренности.
Горечь утраты захлестнула его. Сжалась каждая мышца от шеи до живота. Вчера она сказала, что собирается снова выйти замуж. Он бы отдал все заработанное до единого цента, только бы вернуть то последнее утро, когда проснулся, держа в объятиях эту женщину.
— Что делать? — спросил он отражение в зеркале.
Ему бы все равно пришлось уйти, чтобы заработать деньги на ранчо. Но теперь он бы разбудил жену и все объяснил. Заставил бы понять. В тот раз он не сделал этого, потому что знал ее реакцию. Ведь он нарушал обещание. Жизненный опыт научил его: злость ведет к ненависти, презрению, разрыву. Он не пережил бы разрыва с Алисой.
С другой стороны, разве не его право принимать решение? Ведь он муж и делал то, что считал для нее лучше. Предложение Алисы пойти работать в местную столовую прозвучало как вызов его мужскому достоинству, как обвинение в неспособности обеспечить свою жену. А Коб уже побывал на дне и не собирался снова возвращаться туда.
Он провел костяшкой пальца по свежевыбритой щеке. Им бы, вероятно, обоим стало лучше, если бы он прямо сейчас залез в свой фургон и уехал куда глаза глядят. Забыв о Днях родео в Саммит-Сити и о быке, которого ему предстояло усмирить.
Он не защитил ее тогда. И теперь, битый и внешне и внутренне, он не тот мужчина, какой ей нужен. Он не стал лучше. Напротив, хуже, если принимать в расчет, сколько сил и здоровья отняла у него профессия. И этого уже не изменить.
В последнее время он выходил на арену не ради денег. Из гордости. Кроме того, у него контракт на несколько выступлений: широко разрекламированная дуэль из пяти встреч, которые должны показать, кто лучше — человек или зверь. Богатый спонсор составил расписание почти на весь год. Уйти сейчас было бы финансовым разорением и публичным унижением.
На одной чаше весов его будущее, на другой — эти два поединка. И он, даже ради Алисы Картрайт, не поступится своей гордостью.
Коб быстро оделся и надвинул на глаза свою знаменитую шляпу.
Вестибюль отеля кишел участниками родео и, как обычно, любопытными. Несколько помятых леди с поблекшим макияжем, оставшимся от прошлой ночи, улыбались ему. Коб кивнул толпе, никак не поддержав надежды фанатов родео. Но одна девица с всклокоченными волосами, в мини-юбке и леопардовом жакете, широко раскинув руки, кинулась к нему.
Он подался в сторону, но поздно — на щеке отпечатался мокрый поцелуй.
— Простите, мэм, — пробормотал он, с отвращением отстраняясь.
