Идея понравилась, и вскоре Мэдисон приняли на работу по раздаче рекламных брошюрок проезжающим. На главной улице установили светофор, а рядом - старую будку. Когда машины останавливались на светофоре, Мэдисон протягивала водителям брошюрки.
Казалось, все просто, и работа только по выходным, во время более оживленного движения. Но слишком много мужчин, настроившихся на приятный отдых, начали преследовать красавицу. Шерифу пришлось дать двух своих помощников для охраны девушки. В итоге решили, что безопаснее поставить на въезде в город плакат с фотографией Мэдисон. Для нее все это было довольно неприятно, но ей требовались деньги на лечение матери.
- А почему ты приехала в Нью-Йорк? - спросила Элли.
- Городской совет считал, что город мне чем-то обязан. Все хотели, чтобы я стала моделью.
Мэдисон не рассказала о том, что ей высказала в гневе дочка священника. Она завидовала красоте и уму Мэдисон, к которой сразу же проникались симпатией люди. Завистница открыла Мэдисон тайну, которую ей не полагалось знать. Городской совет действительно выделил деньги, чтобы послать Мэдисон в Нью-Йорк. Если она прославится, Эрскин появится на карте… Но отец девочки, священник церкви, понимал, что этих денег недостаточно. Она «случайно» взяла трубку параллельного телефона, когда ее отец набирал номер, и услышала детский голос:
- Дом Мэдисонов.
- Позови, пожалуйста, папу.
Через минуту к телефону подошел мужчина. - Да?
- Вашей дочери срочно нужно десять тысяч долларов. Пришлите их мне в церковь. Вы помните имя и адрес?
Помолчав, мужчина ответил:
- Да, помню.
Раздался щелчок, и связь оборвалась.
Элли почувствовала, что Мэдисон о чем-то умалчивает, и забросала ее вопросами. Но красавица только улыбалась, как Мона Лиза.
- Лесли, а кого ты бросила у алтаря? - сменила она тему.
Танцовщица попыталась сделать грустное лицо, но ее глаза светились счастьем.
- Алан очень разозлился… Все это так неприятно… - Лесли уставилась на свои ногти. - Мне уже двадцать один, пора выйти замуж и начать рожать детей…
- Но ты хочешь узнать настоящую жизнь, - вдохновенно предположила Элли.
Лесли кивнула, а Мэдисон поинтересовалась:
- У тебя есть его адрес? Может, мы с ним могли бы…
Все тотчас развеселились.
- У нас уже есть один палач и одна жертва, - Лесли вопросительно посмотрела на Элли. - А кто ты?
- Никто, - быстро ответила Элли. - Я с детства мечтала стать художницей. Самым желанным подарком на Рождество или на день рождения для меня были краски, цветные мелки, карандаши… В школе я сходила только на три свидания. Но у меня четыре старших брата, и у них ума палата, одна на всех. Нет, я их, конечно, люблю, они хорошие ребята, но…
- Тупые, - закончила Мэдисон.
- Да, - вздохнула Элли. - Высокие, сильные, приятные, но маме приходилось браться за ремень, чтобы усадить их за учебники. У них всегда было два типа подружек. Те, которым они назначали свидания: смазливень кие девочки, обожающие платья без бретелек. И тихие мышки, делающие за моих братьев всю домашнюю работу. Вот почему, как только я тебя увидела… - Элли старалась не смотреть на Мэдисон.
- Ты решила, что я такая же дурочка, как девочки, которым твои братья назначали свидания. Пустяки! Со мной всегда так.
- И у тебя нет парня? - спросила Лесли у Элли. - Но ты ведь такая симпатичная…
Элли вздохнула.
- У нас в доме и так навалом тестостерона. А я хочу лишь рисовать. В мае я окончила художественное отделение и все лето работала в картинной галерее в Ричмонде. У нас за домом есть сарай, который мама называет летним домиком. Она надеется уломать отца сделать там еще пару дверей и окон, чтобы можно было сидеть и читать. Она его уламывает уже тридцать лет, но пока безрезультатно.
- Она могла бы сама его переделать, - твердо сказала Лесли. - У меня отец - строительный подрядчик. Он иногда берет меня на работу, так что я умею пользоваться молотком и отверткой не хуже любого мужчины.
Обе девушки улыбнулись: танцовщица сказала это с таким дерзким видом!
- Я устроила себе студию в старом сарае и все свободное время рисовала, - продолжала Элли. - А потом… - она смутилась.
- Кто-то из Нью-Йорка увидел твои работы, - закончила Мэдисон.
- Да! - воскликнула Элли и просияла. - Миранда, владелица галереи, послала фотографии моих работ своему нью-йоркскому знакомому… Мне предложили снять на год мансарду в Виллидже. Она сырая, страшная и лифт, как из фильма ужасов, но там хорошее освещение, и много места, и… - Элли перевела дыхание. - Это шанс! Только один из моих братьев продолжил обучение, и родители говорят, что в моем распоряжении деньги на обучение остальных, но я думаю… - она снова замолчала и посмотрела на свои руки.
- Просто они любят тебя, - нежно сказала Лесли и похлопала Элли по плечу.
Та улыбнулась и посмотрела на танцовщицу.
- Наверное. Мы с мамой шутим, что нам надо объединяться против мальчишек.
Мэдисон пристально посмотрела на Элли.
- И ты никогда ни в кого не влюблялась? Ни в школе, ни в колледже?
- Я ходила на свидания, но парни, привлекавшие меня физически, не могли отличить Ренуара от Ван Гога. Считали, что Рубенс играл за «Ковбоев Далласа». А молодые люди с художественного отделения… - она развела руками, - либо любили мальчиков, либо выглядели так, будто еще ни разу в жизни не мылись.
Мэдисон откинулась на спинку скамейки.
- Не могу представить себя без мужчины. Может, потому, что я видела, как трудно приходилось без мужа моей матери, но я вцепилась в Роджера и не выпускала его. Даже когда он сказал, что уходит от меня, я… я просила его остаться, - закончила она с улыбкой, и Элли снова увидела боль в ее глазах.
Она постаралась увести разговор от грустного прошлого.
- Но вот мы все здесь, и все позади. Ты избавилась от Алана, а ты - от Роджера. Можно считать, всем повезло.
- Она первая влюбится и бросит свое искусство, - серьезно произнесла Мэдисон. - Через три года она будет жить в маленьком домике и воспитывать дюжину ребятишек.
- Если не больше, - вставила Лесли.
- Ха! Мое сердце может завоевать только человек в тысячу раз талантливее меня! - заявила Элли. - Так что, если я не встречу перевоплощение Микеланджело, за меня можно не беспокоиться!
- Разве Микеланджело не был «голубым»? - спросила Мэдисон у Лесли.
- Это тот, который отрезал себе ухо? - отозвалась та.
- Ладно! Можете обижать меня, сколько хотите, но теперь мы на равных: вы сейчас тоже в одиночестве.
- Кстати, о «равных»: ведь у нас сегодня день рождения? - вспомнила Лесли. - У меня и, кажется…
