— Я не бил тебя, приятель, но не исключено, что сделаю это прямо сейчас.
Сэм напрягся, охваченный чувством опасности. В этом человекоподобном безобразном громиле было что-то ненормальное, что отвечало общему недоброму духу, витавшему над Маквид-Пойнтом. Казалось, от возникшего напряжения потрескивает воздух, однако уже в следующее мгновение между ними встала Ферн, ее лицо было бледным от гнева.
— Куда ты ездил сегодня утром, Нейт? Я хочу знать.
Громила нехотя посмотрел на нее и тяжело выдохнул.
— В один прекрасный день я расправлюсь с тобой, Ферн. Подниму на тебя руку и не остановлюсь.
— Да, это будет прекрасный день, — изрекла Ферн.
Нейт снова усмехнулся и, повернувшись, обезьяньей походкой направился по сходням к дощатому настилу, ведущему к пляжу. Сэм наблюдал за ним до тех пор, пока девушка не принялась перекладывать ловушки для омаров с настила в лодку. Она работала споро, словно хотела выплеснуть переполняющую ее злость. Сэм помогал ей, пока она не сказала: «Довольно». После этого Сэм забрался в лодку, а Ферн занялась мотором.
— С бензином здесь неважно, — донесся из-под красного навеса ее голос. — Нейт всегда пользуется моей лодкой для поездок, сам же не зальет в бак и капли горючего. Теперь мне придется отправиться за ним аж в Хаддемспорт.
У Сэма появилось противоестественное желание спровоцировать у Ферн злость.
— Это была трогательная сцена, — сказал он. — Почему ваш отец держит возле себя такого грубияна?
— Мой отец — Каспер Уорден, — ответила Ферн, не глядя на Сэма, — он живет там, за мысом. Но на самом деле он мне не отец, а просто человек, женившийся на моей матери. Прошло два года, как она умерла. У нас с Касом практически нет ничего общего. Мы не ладим.
— А кому принадлежит этот дом?
— Мне. Я его содержу. Кас и Нейт хотели бы отобрать у меня весь этот полуостров, но им сначала придется убить меня.
Мотор взревел, и девушка, не взглянув на Сэма, заняла место у штурвала. Он отдал швартовы и устроился на одной из ловушек. Ферн целиком сосредоточилась на управлении лодкой и повела ее к северному берегу по длинной дуге вокруг мыса. В этот утренний час воздух был достаточно прозрачен, чтобы Сэм мог разглядеть удаленную цепочку домов Хаддемспорта. Он оглянулся и увидел на крыльце дома, нависшего над водой, стройную фигуру Эли Брума. Тот смотрел на них и, когда Сэм повернул голову в его сторону, помахал рукой. Сэм ему не ответил.
Сэма вполне устраивало мрачное молчание девушки. Мысли о встрече с Норой наполнили его знакомым чувством возбуждения, и он забыл о Ферн и о загадке, которую ему подбросила минувшая ночь. А мысль о брате придала его размышлениям особый оттенок. Как следует поступить, думал Сэм, если любишь жену своего брата?
Вновь нахлынувшие воспоминания разбередили зарубцевавшиеся раны.
С тех пор минул почти год, но он прекрасно помнил платье, в котором она была, позу, в которой она сидела у стойки бара в ночном клубе, ее лицо и фигуру, являвшие собой и вызов, и соблазн одновременно, выражение ее глаз, когда он начал ссориться с Лайманом. Сэм часто ссорился со своим старшим братом. Как правило, из-за судоверфи и денег. Деньги были нужны ему на развитие бизнеса и реализацию проектных идей. Лайман не был бизнесменом, но главное — в нем начисто отсутствовала традиционная ответственность старшего брата. Он был красив, элегантен, привлекателен и испорчен. И ту отвратительную ссору спровоцировал он. В конце концов Нора Джордан легко рассмеялась и сказала:
— Почему бы вам не выбрать себе оружие?
— Я выбираю мартини, — тут же заявил Лайман. — Нет, лучше шампанское — не каждый день встречаешь таких девушек, как Нора Джордан.
Сэм никогда не слышал о ней, и в тот момент пожалел об этом. Уже одно то, что он смотрел на нее, вызывало у него какое-то странное чувство. Обычно Лайман со своей приятной внешностью и лоском привлекал внимание девушек, его чары действовали безотказно. Однако в тот раз, с Норой, они не сработали. Возможно, это произошло оттого, что Сэм не носил вечерний костюм так, словно родился в нем, не знал последних сплетен завсегдатаев яхт-клубов и не повторял их, если даже знал. Похоже, ей стало жалко его. Не он, а Лайман был тем приятным человеком, который с изяществом и умением мог вращаться среди людей круга Норы Джордан. Однако в тот вечер она выбрала Сэма, а Лайман быстро ретировался, сбитый с толку и рассерженный.
— Уведи меня отсюда куда-нибудь, Сэм, — сказала она.
— В какое-нибудь конкретное место?
— В такое место, где будем лишь ты и я, Сэм.
Он помнил ее квартиру рядом с центральным парком, которая была такой же экстравагантной, как и сама Нора, — полосатая, как зебра, софа, мраморный камин, роскошный ковер на полу. Поездку с ветерком на изготовленном для нее по спецзаказу авто с откидным верхом и ее развевающиеся бледным пламенем волосы. Позже, когда они оказались вдвоем, когда уже освоили статус «ты и я», когда сидели на небольшой террасе, соединенной с богато обставленной комнатой, и наблюдали за кружением звезд над парком, она рассказала ему о себе. Она честно предупредила его, это Сэм помнил. Она была честна с ним по какой-то так и неразгаданной им причине, хотя позже он понял, что Норой не было произнесено ни одного правдивого слова.
— Я тебе нравлюсь, Сэм, не так ли? — спросила она.
— Конечно, — улыбнулся он. — Ты не оставляешь мне выбора. — Он почти физически ощущал ее присутствие, каждый дюйм ее соблазнительного тела.
— Но я вряд ли понравилась бы тебе, если бы ты знал, что я была просто дочерью бакалейщика из небольшого городка, не имеющей ни денег, ни очарования, ничего, кроме желания сбежать от ненавистного и прибитого нищетой окружения.
— Но ты же не такая, — возразил Сэм.
— Я была такой.
— Это не имело бы никакого значения.
— Имело бы, мой милый, — произнесла Нора. — Деньги, конечно, источник зла, но они же — и основа всего, что во мне есть. Я не очень хорошая девушка, Сэм. — Ее глаза, устремленные на Сэма, странно светились. — Говорят, что в области судостроения ты гений. Ты заработаешь много денег для нас двоих, Сэм?
— Неужели это так много значит для тебя?
— Все, Сэм. Все. — И он почувствовал, у себя на щеке учащенное дыхание Норы.
— Нора. — Сэм весь дрожал. — Нора!
— Ты останешься сегодня на ночь у меня, Сэм, — прошептала Нора.
Так просто все и решилось. Ее натиску была присуща смелая безыскусность, и с подобным Сэм столкнулся впервые. У него были девушки до нее. Он немного покутил в Англии и на континенте во время войны и знал, как там относятся к любви и сексу. Отношение Норы к этим вещам было таким же — и совсем другим. Ее тело принимало его с чувственностью, похожей на яростную атаку в бою, с изобретательностью и искусностью, уводившим его все дальше в темную пучину страсти, где Сэм терял самого себя, беззащитный, счастливый и исступленный в своей беспомощности.
